Базар было слышно издалека. Приблизившись к последнему ряду домов, отделяющим рокочущее чудище от города, ослики замедлили шаг. Людской гомон, пронзительные трели свирелей и свистков, звуки барабанов и бубнов музыкантов, звон медных и глиняных бубенцов, болтающихся на змееподобных шеях гордых верблюдов, крики погонщиков и купцов – все сливалось в единый хор, разгоняло кровь, заставляло одних остановиться в нерешительности, а других поторопиться на вечный праздник жизни.
Подобно тому, как фонтаны мутной воды внезапно взрываются на спокойной поверхности болотного озерца, то тут, то там глухой гул извергался пронзительными воплями купцов, скрипучими криками верблюдов, взрывами хохота непритязательных зрителей на представлении бродячих артистов, воплями истязаемого раба. Над всем этим бурлящим людским водоворотом расплывался аромат разгорающихся дров, свежих лепешек, жарящегося мяса, пахучих трав и пряностей.
Лия и Чензира оставили осликов на площадке перед базаром под присмотром базарного служащего, а сами нырнули в шумящий водоворот.
Перед ними предстало цветное облако, из которого время от времени выскакивал то в конец одуревший покупатель, то с деловитым видом семеня выходила служанка с полной корзиной снеди. Важный купец, едва приблизившийся к границам сплошной стены совершенно невозможных сплетений человеческих тел, мгновенно бывал втянут, всосан в ненасытную пасть чудовища. Едва сделав несколько шагов в направлении глухо рокочущей толпы, базарные посетители мгновенно подхватывались потоками, стремящимися разъединить их. То и дело толпа разрезалась важными процессиями чиновников или скучающими богатеями, сопровождаемые слугами и рабами.
Немалого труда стоило Лие держаться поблизости от напарника, которого то и дело норовили сбить с ног снующие завсегдатаи рынка. Опираясь на палку, Чензира настороженно озирался, не решаясь даже двинуться в этом хаосе.
Это был совсем не тот базар, на котором гордой авилуме довелось побывать совсем недавно. Чинная толпа местных красавиц, сопровождаемых спутниками всех возрастов, закончившие свою работу мушкенумы, царские и городские служащие, писцы, жрецы, учителя местной школы – все они еще не вышли на свою традиционную прогулку. Их место сейчас занимали истинные хозяева торжища – продавцы и покупатели. Они занимались привычным для себя делом. Торговали и торговались. Здесь с азартом продавалось все – от бронзовой иголки и необожженной глиняной миски до партии зерна или отары овец, от ячменной лепешки и сморщенного финика до пригоршни драгоценных камней или группы рабов. Для каждого купца находился свой покупатель.