Когда сознание Элизабет вернулась к ней, она не могла понять, что произошло, и где она. Но вскоре вспомнив все, девочка вскочила на ноги и побежала прочь от этого места. В голове был только один вопрос – что произошло? И где ее мать, ее отец. И вообще, что это было?
Не зная куда идти, да и не видя цели, Элизабет просто бежала, как можно дальше от этого проклятого места. Вскоре ноги стали ватными, а сознание начало покидать ее, и она провалилась в пустоту.
Закат рода человеческого
Когда Элизабет очнулась, мир вокруг нее был чужим и незнакомым. Боли в теле не было, но в душе зияла пустота, глубокая и всепоглощающая. Она не помнила ничего, кроме ярких вспышек насилия, ощущения предательства и ледяного холода, сковавшего ее сердце. Где она? Что с ней произошло? Вопросы роились в ее голове, как назойливые мухи.
Она лежала на сырой земле, в тени каких-то высоких, корявых деревьев. Сквозь густую листву едва пробивался тусклый свет луны. Вокруг царила мертвая тишина, нарушаемая лишь шорохом ночного ветра. Поднявшись на ноги, она ощутила странную слабость, как будто все силы покинули ее.
Она попыталась вспомнить хоть что-нибудь, но память была словно запечатана, храня лишь обрывки снов и смутные образы. Лицо отца, лицо матери… яркий свет… крики… И больше ничего.
Она шла, брела, словно привидение, бесцельно блуждая по темному лесу. Ей хотелось есть, пить, но она не чувствовала ни голода, ни жажды. Ей хотелось понять, что произошло, но разум отказывался складывать пазл.
Внезапно, она услышала шорох. Она насторожилась, инстинктивно прячась за стволом огромного дерева. Из темноты появилась фигура. Высокая, в длинном плаще, скрывающем лицо. Фигура двигалась осторожно, словно кралась.
– Кто здесь? – окликнула Элизабет, голос ее был хриплым и слабым.
Фигура остановилась, замерла, словно статуя. Потом медленно повернулась к ней. Капюшон откинулся, и Элизабет узнала… себя.
Точнее, женщину, невероятно похожую на нее, но в то же время совершенно другую. У нее были те же черты лица, те же глаза, но выражение лица было другим – более жестким, более безжалостным. В ее взгляде читалась тьма, которая Элизабет чувствовала лишь внутри себя.
– Кто ты? – спросила Элизабет, ее голос дрожал.
– Я – ты, – ответила женщина, ее голос был холодным и насмешливым, – Или, скорее, то, чем ты должна была стать.