– И что теперь? – Арсений Павлович Пегов остановился посреди коридора, разведя руками. – Продолжаем спорить, пока Птолемей Граус не решит вопрос за нас? Или может, устроим голосование? Демократично выберем, как именно нам проиграть эту войну?
– У нас есть девять часов пятьдесят семь минут, – напомнила Хромцова, игнорируя сарказм. – Предлагаю использовать их для подготовки обороны, а не препирательств.
– Подготовки к чему именно? – взвился вице-адмирал Пегов, найдя объект своей неприязни в лице командующей 5-ой «ударной» дивизии. – К обороне столицы? К защите всей системы? К написанию завещаний? Дайте мне конкретику, вице-адмирал!
– К селекторному совещанию через час, – отрезала Агриппина Ивановна тоном, который обычно использовала для особо тупых мичманов. – Где мы, как взрослые разумные люди, попытаемся выработать хоть какой-то план. Если, конечно, вы способны вести себя как взрослые разумные люди, а не как обиженные дети в песочнице.
– Это вы сейчас на что намекаете? – Пегов сделал шаг к Хромцовой.
– Ни на что не намекаю, – парировала она, положив руку на эфес своей сабли. – Говорю прямо.
Ситуация снова накалялась, и я решил вмешаться, пока дело не дошло до рукоприкладства. Хотя, честно говоря, драка между адмиралами могла бы хотя бы разрядить обстановку.
– Господа и дамы, – я встал между ними, – давайте оставим выяснение отношений на потом. Желательно, на время после победы. Мы же собираемся побеждать? Не так ли?
Агриппина Ивановна и Пегов, буравя друг друга взглядами, разошлись в стороны. Мы какое-то время шли не разговаривая, направляясь к выходу, а затем, на стоянку наших шаттлов. Каждый думал о своем…
Борисевич, шедший рядом со мной все это время, был непривычно молчалив. Генерал-губернатор, способный найти повод для шутки даже на собственных похоронах, сейчас больше напоминал сдувшийся воздушный шарик. Его обычно румяное лицо приобрело сероватый оттенок, а в глазах читалась тревога.
– Нехорошо это все, – наконец пробормотал он, покачивая головой как китайский болванчик. – Ох, нехорошо. Как говорили наши предки: «Без головы и туловище – не жилец». Или как там… «У семи нянек дитя без глазу»? Черт, все поговорки перепутал.
– Может, император знает что-то, чего не знаем мы? – без особой надежды предположил я, хотя сам в это не верил.