Казалось, что все происходит с кем-то другим. С какой-то другой Нурой. И она все глубже погружалась в омут отчаяния и все меньше понимала, что творится вокруг. Она кому-то кивала, кому-то отвечала, но сама едва ли различала собственные слова. Все это длилось вечность, пока кто-то не похлопал ее по плечу и не сунул под нос что-то мерзко пахнущее. Только тогда Нура вздрогнула и подняла взгляд на незнакомца.
Голос его звучал так глухо, словно из-под воды, и разобрать удалось лишь окончание:
– …проститься и вы?
Нура моргнула раз, другой, пытаясь сосредоточиться, понять, где она и что творится. Постепенно мнимый туман сходил с окружения, пока не стало ясно, что Нура сидит на лавочке. Рядом вилась выложенная камнем дорожка. Она вела к огороженной площадке для ритуальных сожжений. Вокруг разливалась песня серебряных колокольчиков, висевших на деревьях чуть поодаль. Считалось, что их звуки отпугивают злых духов Великого леса.
Перед Нурой остановился молодой мужчина в черном костюме. Голову его венчала шляпа с широкими полями, характерная для служителей Смерти – Жнецов. Без них не проходили, кажется, ни одни похороны. Именно их фигуры в темном, со склоненными головами и тусклыми глазами сопровождали мертвецов в последний путь – в могилу, какой бы она ни была. Жнецы знали традиции погребения всех конфессий Шарана[4] и еще нескольких с Древней родины[5]. Потому, наверное, ни на одном материке не существовало похоронного бюро, которым бы владел кто-то помимо них.
– Что вы сказали? – наконец слабо отозвалась Нура.
– Прошу прощения, что подал нюхательную соль, но я счел необходимым привести вас в чувство. Ваш брат и матушка уже простились, посему обязан уточнить: не хотели бы проститься и вы? – терпеливо повторил Жнец. Его бледное лицо не выражало ровным счетом ничего. Уголки тонких губ были опущены, под темно-карими глазами пролегли тени, как если бы мужчина не спал несколько ночей. Он глядел на Нуру, но словно смотрел сквозь нее.
– А… Да. Извините, – промямлила она, – я просто задумалась…
– Понимаю, – кивнул Жнец, подавая ей руку. – Позволите?
Нура согласилась и вложила свою ладонь в его, затянутую в черную перчатку. Начало лета выдалось прохладным, но недостаточно, чтобы перчатки не казались лишним атрибутом.
– Надеюсь, вы не против, – Жнец взял ее под локоть, – если я послужу для вас временной опорой, госпожа Йон.