Когда на стол поставили десерт – мусс из чёрного шоколада с вишнёвым соусом и мятной пудрой – из динамиков зазвучала медленная, тягучая мелодия. Не вальс и не танго – нечто неопределённое, но достаточное, чтобы тела сами потянулись к движению. Первыми встали супруги средних лет, за ними последовали молодые сотрудники лаборатории, затем редакторша с одним из технических специалистов. Танец начался естественно и непринуждённо.
Вениамин неторопливо поднялся из—за стола, обошёл его и молча протянул руку Софье. Она не колебалась – легко встала, почти без движения платья, и двинулась за ним в центр зала. Они оказались среди других пар, но почти сразу выделились своей обособленностью.
Он вёл танец мягко, но уверенно – без лишних движений, чётко контролируя пространство. Софья двигалась плавно, словно в полусне, без всякого напряжения. Их лица сохраняли спокойствие, однако наблюдающие чувствовали в этом спокойствии чуждую дистанцию.
Павел остался за столом, даже не притворяясь заинтересованным. Он следил за их движениями напряжённым взглядом – заметил, как пальцы отца легко обвили её тонкое запястье, как естественно слились их фигуры. Его глаза остановились на лице Софьи: никакой улыбки, лишь полная сосредоточенность, словно она мысленно отсчитывала шаги.
Он откинулся на спинку кресла, поднял бокал, но тут же поставил его обратно. Перевёл взгляд в зал. Всё казалось беззаботным, ярким и шумным. Но внутри стояла пустота.
Оксана и Родион не танцевали. Он что—то рассказывал, оживлённо жестикулируя, а она кивала в нужных местах, не отводя глаз от пары в центре. Её взгляд возвращался к ним снова и снова – словно к кадру, который невозможно остановить, но трудно выдержать.
Когда музыка закончилась и аплодисменты мягко прокатились по залу, Вениамин и Софья вернулись к столу. Он пропустил её вперёд, коснувшись её спины. Софья села, выпрямившись, и молча отпила воды. Вениамин остался стоять, обменялся несколькими фразами с соседом, затем вновь занял своё место. Всё происходило спокойно и естественно.
Следующие пятнадцать минут прошли незаметно – никто из гостей не смотрел на часы, и всё же время ощущалось в лёгкой усталости, смене освещения, воздухе, ставшем гуще.
Софья встала, будто вспомнив это движение не сразу – медленно, почти бесшумно, осторожно, словно боялась нарушить хрупкое равновесие вечера. Её пальцы легко скользнули по скатерти – бессознательный жест, не опора. Она выпрямила спину, плечи остались чуть напряжёнными, будто она долго сидела в неудобной позе, не замечая, как напряжение стало естественным.