Состав вещества в капсулах действительно не относился ни к одному известному классу токсинов, психотропов или нейростимуляторов. Это был композит из редких соединений, синтезированных в условиях, недоступных обычным лабораториям. Каждый компонент по отдельности нейтрален, малотоксичен, с низкой биологической активностью. Но в совокупности… возникал эффект, для которого в языке ещё не существовало термина.
При испытаниях на нейронных культурах наблюдалась резкая активация зон, отвечающих за долговременную память, пространственное восприятие, интерпретацию символов и сновиденческие маркеры. То, что обычно проявлялось только во время фазы быстрого сна, здесь фиксировалось у стабильно бодрствующего мозга. Более того, при моделировании остановки сердца активность нейронов не только не исчезала, но и усиливалась.
Отчёт сопровождался тремя графиками, отражающими резкий пик активности через четыре минуты после полной остановки сердца. В норме мозг к этому времени уже не подаёт признаков организованной деятельности, но здесь – напротив. Возникали волновые кластеры, с которыми исследователи ранее не сталкивались. Ни одна известная модель, даже имитирующая эпилептическую активность, не давала подобного результата. В одном из резюме значилось: «Сознательная активность вне физиологических параметров».
Анненков закрыл папку. Пальцы продолжали удерживать её жёстко. Он чувствовал, как в теле нарастает напряжение – словно нечто холодное проникает в кровь. Это больше не было просто уликой. Это стало сдвигом. Незаметным, но необратимым. До этого он расследовал смерть. Теперь – то, что может находиться рядом с ней.
Он вновь поднял глаза на фотографии. Момент падения Софьи. Лицо в тени. Рядом – профессор, склонившийся над ней. Движение рукой к её лицу. Пальцы – к губам. Он вспомнил заключение патологоанатома: внутреннее кровоизлияние без внешних признаков травмы. Ни ударов, ни трещин, ни разрывов. Всё происходило изнутри. Как будто тело само завершило работу, не дожидаясь сигнала мозга.
Перечитал строку из экспертизы: «Состояние нейронной активности соответствует феномену, не наблюдаемому при естественном умирании». Ниже в примечании: «При наличии сознательного субъекта возможно сохранение фрагментов личности в функционально автономном режиме». По сути: сохранение сознания при отсутствии жизнедеятельности.