– Вчера вечером я ужинала с мамой, как и всегда, – ответила Эва.
Она явно не ожидала, что внимание следствия может быть обращено на нее.
Полицейский вырвал из своего блокнота листок и протянул его аспирантке.
– Укажите мне здесь свое имя, фамилию, номер телефона и адрес.
Изогнув свои тонкие брови, Эва записала на листке все требуемые данные.
– В вашей лаборатории имеются образцы, подобные тому, что мы вам принесли сегодня? – спросил эрцайна.
– Полагаю, у нас есть скелеты всех видов, содержащихся в «Аквариуме», но это нужно еще уточнить.
– А что насчет яда?
– Думаю, то же самое.
Хотя, несомненно, Эва Сан-Педро с гораздо бóльшим удовольствием общалась в доброжелательной атмосфере, чем при давлении, однако она при этом нисколько не выглядела напуганной натиском полицейского.
– В таком случае нам нужен список всех имеющихся у вас экспонатов – мы будем все проверять.
– Ну разумеется.
Эва спокойно выдерживала взгляд Отаменди, и Айтор не знал, чего в этом было больше – вызова или любопытства. Возможно, в равной степени того и другого. Эрцайна напоминал своим поведением профессионального боксера-неудачника, который выходит на ринг, зная, что проиграет, но все равно дерется с соперником. Айтор же, казалось, был единственным, кто на самом деле чувствовал себя неловко в этом противостоянии.
– Это нужно прямо сейчас, – уточнил полицейский.
– Ах да, конечно. Сюда, пожалуйста.
Эва показала дорогу, и, пройдя через всю лабораторию, оба исчезли за дверью, расположенной в самом конце помещения.
Айтор был вынужден ждать, и для него это оказалось настоящим испытанием. Он остался один на один со своими мыслями, глядя, как волны одна за другой взмывают вверх по стене. Над ним словно зависла опасность, и он не мог избавиться от преследовавших его сомнений: все ли он сделал правильно? Возможно, он что-то не заметил, упустил? Что сказал бы другой судмедэксперт о его работе?
Айтор погладил подушечками пальцев свои шрамы. Да, он действительно очень боялся не оправдать ожиданий. В его воображении тотчас возникла тетя, говорящая ему без каких-либо церемоний: «Чьих ожиданий – чужих или твоих собственных, Айтор?»
Он встряхнул головой, чтобы не позволить себе поддаться слабости сомнений, и решил сосредоточить свои размышления на реальных вопросах – на том деле, которым они сейчас занимались. Каким должен быть человек, способный убить себе подобного? Взгляд Айтора вновь затерялся в темноте моря, простиравшегося за толстым оконным стеклом. Мысли роились в его голове, создавая невообразимый хаос, и ему никак не удавалось привести их в порядок. После множества тщетных усилий он заставил себя закрыть глаза и представить большой лист, испещренный какими-то записями. Он мысленно сорвал исписанную бумагу и повесил новую, белую, чтобы начать все с нуля. Это было подобно тетрису: если фигуры беспорядочно громоздились одна на другую и уже невозможно было поставить их на нужное место, оставалось только сбросить всё и начать игру заново… Нет, нет, все бесполезно, да что же это такое! Эхо голосов заставило Айтора очнуться, и он понял, что опять разговаривал сам с собой.