Я выступаю не для того, чтобы потешить свое эго. Раскаты смеха – ничто не может сравниться с этим, черт возьми. Гомерический хохот, такой, что трудно дышать? Эйфория. Смех, объединяющий людей в битком набитом зале, – это лучше, чем найти купюру в кармане старой куртки. Ради этого чувства я выходила на сцену три вечера в неделю как минимум. Ради него не расставалась с маленьким черным блокнотом, куда записывала все, что можно превратить в шутку. Я пересмотрела все комедийные программы на Netflix, побывала на сотнях выступлений и осваивала ремесло, чтобы в один прекрасный день – если буду старательной и везучей – обзавестись собственным шоу.
Я вышла из луча света и наклонилась к первому ряду, чтобы видеть зрителей.
– И куда же они подевались?
Мой вопрос был адресован одному из завсегдатаев.
– Не знаю, – смеясь, ответил тот.
– Я их проглатывала. – Раздался смех, а я нахально усмехнулась. – И, как вы все догадались, проглатывала во сне. И поэтому у меня болит живот.
Потом на сцену вышел другой комик, а я села за барную стойку. Оскар, владелец и менеджер, наливал пиво студентам, которые веселились на полную катушку, а Дэни ждала тут же с подносом. В университете мы с ней жили в одной комнате, а еще в нашей компании были Кэди и Матильда. Дэни работала в баре по вечерам, а днем корпела над докторской диссертацией по психологии.
– Пятна растут, – сказала я Оскару, указывая на потолок над маленькой сценой.
Он покачал головой.
– С чего бы вдруг? На прошлой неделе заходил сантехник.
– Растут, я не выдумываю. Что сказал сантехник?
Оскар вздохнул и посмотрел на нас с Дэни.
– Там плесень завелась, и весь гипсокартон нужно сдирать.
Мы с Дэни скисли.
– Это отстой, – сказала я.
«Индиго» был старым захудалым баром с тусклым освещением, скрипучими деревянными полами и маленькой сценой, перед которой стояли столы и стулья. Потрепанная вывеска едва читалась, но завсегдатаи прекрасно обходились и без нее: дорогу сюда они нашли бы даже во сне. Помещение насквозь пропиталось кислой вонью пива. Короче, та еще дыра – потому что все свое внимание Оскар направлял не на здание, а на людей. Однако местечко было с прошлым – в смысле относилось к исторической застройке. Одна хорошая потасовка, и оно развалится ко всем чертям.
– И когда ты планируешь сдирать гипсокартон? – поинтересовалась я.