– Э-э, – говорит Вук, – погоди, Миладин, давай отдохнём немного! – и повёл их в дом. Там угостил их ракией из кувшинчика. Живан глотнул немного, а Тиосава сказала, что не пьёт. Вук спросил, не жаловался ли Миладин на какие боли.
– Поясница и кости, – сказала Тиосава, – в тот день он всё стонал, что кости болят.
– Да я и сейчас весь разбитый, – говорит Миладин.
Вук встал, снял один из висящих узелков, вынул какие-то корешки, завернул в тряпицу и протянул Миладину:
– Возьми! Это от ломоты в костях. Когда будет первое воскресенье новолуния, ты ешь эти травки три вечера подряд. Один раз на поленнице, на закате, один раз под насестом в курятнике, а третий раз возьмёшь лозинку и найдёшь скелетик какой-нибудь падали, потом привяжи лозинкой скелет за левую ногу и иди куда-нибудь под боярышник, опять-таки на закате. Там съешь травку, трижды ударь коленом о боярышник и трижды скажи: «Ломота, уйди на болото», и возвращайся, только не вздумай оглядываться. Всё пройдёт.
И вот Живан, Миладин и Тиосава уехали. По дороге они расспрашивали Миладина обо всём, а как иначе – так долго они от него ни словечка не слышали; он им отвечал понемногу, но всё ещё как-то непонятно и заикаясь.
* * *
Прошло много лет с той злосчастной Миладиновой болезни. Рашко и Живан уже давно женились и детей завели. За всем хозяйством почитай, что они одни следят, от Миладина им мало помощи. От той болезни он так до конца и не оправился, не вошёл в прежнюю силу. Да и постарел, вялый стал, полголовы уже седые. Всё больше молчит – редко когда слово скажет. А особенно когда заведут разговор о его болезни, тут из него слова не вытянешь.
Как-то на мясоед собрались у Малешичей соседи на танцы. Ели, пили, шутили, пели и заводили всякие игры. Миладин в тот вечер был необыкновенно весел, прямо ожил, словно вернулась к нему прежняя сила. И не заикался так сильно; язык у него развязался, прямо приятно послушать, когда что-нибудь рассказывает.
В разгар празднования один из соседей говорит:
– Миладин, дорогой, не откажи мне в просьбе.
– Хорошо, брат, не откажу, если смогу.
– Ну так, раз ты, слава богу, такой сегодня весёлый и разговорчивый, расскажи нам, как ты тогда – тьфу-тьфу-тьфу чтоб не сглазить! – под чары угодил.
Миладин помолчал немножко и говорит:
– Ладно. Я это раньше никому никогда не рассказывал. Не хотел, чтобы мои домашние или ещё кто боялись и сторонились. Но раз уж вам так хочется, я расскажу.