– Но Сынчжэ…
Я сидела, как провинившаяся ученица, и не могла поднять голову.
– Когда Сынчжэ разговаривал об этом с завучем, он сказал, что хочет умереть.
– Что?
– Уверена, он сказал это, чтобы оправдаться. Но, возможно, стоит обратиться в центр помощи подросткам или в специализированное учреждение… Тем более что его отец – врач.
Я не могла поверить, что сын высказал преподавателю свои мысли о смерти. Стало стыдно, будто все мои беды были выставлены напоказ. Полные тревоги советы учительницы обрушились на меня невыносимой тяжестью, и я долго не могла прийти в себя.
Учительница проводила меня в медпункт, где сидел Сынчжэ. Не встречаясь с ним взглядом, я забрала сына и вышла из школы.
Чувство, которое я испытывала к нему, следовавшему за мной следом, было предательством. Все усилия, вложенные в его рождение и воспитание, казались тщетными и причиняли мне боль.
– Это неправда, – он догнал меня и заговорил первым.
– Неправда?
– Она влюбилась и бегала за мной.
– И что дальше?
Он посмотрел на меня с разочарованием, понимая, что оправдание не сработало:
– Я же говорю, что это все ложь!
– Тогда следовало сказать правду. Теперь из тебя делают плохого. Ты действительно ни в чем не виноват, правда?
– Да.
– Точно?
– Конечно.
– А передо мной ты тоже не виноват?
Сын посмотрел на меня, но не ответил. В его глазах блестели слезы. Плачет ли он от несправедливости или чувства вины, я не могла понять. Я просто обняла его и заплакала вместе с ним. Я плакала не от жалости и не потому, что хотела извиниться. С тех пор как услышала, что сын произнес: «Я хочу умереть», ждала момента, чтобы расплакаться. Как собака Павлова, я всегда реагировала на слово «смерть» слезами.
В апреле 2000 года, когда мне было двадцать три года, внезапно умерла моя любимая сестра. Я чувствовала себя виноватой в ее смерти. Я попросила ее пожить в моей квартире два дня и три ночи, чтобы присмотреть за кошкой, пока отдыхала в Гонконге с будущим мужем. Сестра любезно согласилась помочь. Казалось, она устала от постоянного прислуживания нашей матери с ее перепадами настроения и, наконец, получила возможность отдохнуть и насладиться личным пространством.
В то время я была обычной студенткой факультета английского языка и литературы. Сестра была старше меня на четыре года и работала в компании, производящей спортивные товары – коврики для йоги и фитболы. Ее зарплата составляла полтора миллиона вон, и она давала мне треть этой суммы на карманные расходы. Не знаю, какая гордыня во мне взыграла, но захотелось собственного пространства, и я без всяких угрызений совести сняла квартиру-студию за четыреста тысяч вон в месяц.