–Кофейня «Рай» всё—таки была лучше, – сказал вслух Дима.
Меню было очень разнообразным: шаверма маленькая с курицей, шаверма маленькая со свининой, острая шаверма с курицей, острая шаверма с говядиной, вегетарианская шаверма и много чего ещё. Но самая любимая была именно острая куриная. И стоило недорого, и вкусно. Дёшево и сердито, так сказать.
Дима подошёл к кассе, у аппарата стояла знакомая ему девушка, они видятся здесь каждую субботу, он покупает шаверму, а она говорит его заказ поварам.
–Доброе утро, мне как обычно.
–Да, конечно, ожидайте заказ.
Журналист сел на то же место, на которое садился постоянно. Но тут:
–О, Димон! Здорова! Сколько лет, сколько зим!?
Этот голос Крыжовников знал хорошо, это был его бывший одноклассник Никита. В школе они, так сказать, «дружили», да, дружбой это можно было назвать с натяжкой.
Дима повернулся в сторону голоса. Он увидел громоздкую тушу в кожаной чёрной куртке, на лбу проступали жирные прыщи, зубы были жёлтые, из его пасти воняло. Зрелище, так сказать, неприятное.
“Стал ещё большим уродом”, – подумал журналист.
–Да, привет, Никит!
Никита тяжко подошёл ко столу и сел на стул, который был противоположен стулу Крыжовникова. Стул заскрипел, застонал под тяжестью туши «друга». Если бы у него было лицо, то оно выражало бы страдание и адские муки.
–Как ты поживаешь, Крыж?
–Нормально.
–А я вот прям классно! У меня есть жена Наташка, доченька, сын, и всё у меня классно, – воодушевлённо и с улыбкой сказал «друг».
–Ты разве не был женат на Ире?
–Да там долгая история, она на меня, короче, в ментовку заяву накатала, мол я её дома бил. Но ты ж меня знаешь, я бы ни за что!
“Как раз таки зная тебя, ты бы мог это сделать”.
–Понятно.
–А у тебя как там на личном фронте?
–М? – удивился Дима, как будто не расслышал, но на самом деле он рассчитывал, что Никита просто забьёт на вопрос и уйдёт. Но это маловероятно, что, в принципе, так и оказалось.
–Спрашиваю, ты—то себе девку нашёл?
–Никит, ты же знаешь, что я отрицаю эту «любовь». Я в своей жизни люблю только трёх людей: маму, папу и себя.
–Да я—то думал, вдруг ты одумаешься, поймёшь, а ты каким придурком был, таким и остался! – Никита ударил своей толстой рукой по столу.
“Идиот, это ты каким придурком был, таким и остался!” – возникло в голове у Димы, но вместо этого он сказал: