…и так я оказался на заднем, пахнущем старым кожзамом и спиртом, тесном даже для девятилетнего сидении БМВ с Жекой за рулём. Мы ехали по главной улице города, и Жека рассказывал шокирующие подробности о почти каждом его здании:
– Видишь, вон там с серпом и молотом домик? Мы там кароч с парнями в девяностых казино организовали в подвале. Вход только своим. Сколько клея было вынюхано, ох…
– А на этой высотке мы как-то Настю Магеллан по кругу пустили, на крыше… Знаешь, почему такая кликуха? Она пересосала море членов, вот почему.
– Вон там сквер с одним фонарём. Мы кароч с парнями этот фонарь тырили на цветмет четыре раза, и все четыре раза он появлялся снова. Коммунальная магия, не иначе.
Из магнитолы играл какой-то зарубежный хип-хоп, выпущенный ещё до моего рождения. Похожий мне ставил брат – помимо драм-энд-бейса, танцевальной в стиле Depeche Mode, сиэттловского гранжа, дарк- и лайт-вейва, мат-рока, споукен ворда, тайных бардов, полевых записей – в общем, что он только не ставил. Ещё дрожа от обстановки и её сюрреализма, я решил поддержать разговор:
– А это какой из Асапов сейчас играет, не знаете? – Шустро проговорил я и испугался.
– О, я вижу юного ценителя… – Протянул мой спонтанный сюзерен и рассмеялся. – Это Роки, можно сказать, классика. А ещё каких знаешь?
– Эээ… – В этот момент я, конечно, напрочь забыл про всех остальных. – Ну, Снэкс ещё…
– Снэкс – наркоман и предатель. – Вдруг холодно отрезал Жека. – Давай ещё.
Глаза забегали, но страх, который глодал меня до сих пор, отчего-то отступил. Кажется, несмотря на антураж, я был в полной безопасности.
– Нуу, эээ, он не Асап, конечно, но Плэйбой Карти ещё вроде у них был… – Я совсем замялся.
– Да лан тебе, я так, прикалываюсь. – Вновь рассмеялся Жека и повернулся ко мне. – Слышь, малой, а о чём ты мечтаешь?
Вопрос грянул грозой, но у меня давно был готов ответ, который я, не задумываясь, выпалил:
– Я бы хотел пойти на Эверест.
– Тю, малой! Это ли мечта? – Жека махнул рукой. – Там же все дохнут, как мухи.
– В смысле дохнут? – Я об этом впервые слышал.
– А вот… – Призадумался. – Кент у меня был, пошёл в Альпы. Так его палатку молнией и пришибло…
– Светлая память.
– Молодой был, совсем как твой братан. Эх, да, светлая память.
Мы свернули с главной улицы в какой-то двор и остановились у входа в подвал. Горела, без буквы «ю», красная надпись «Рюмочная».