– Вроде бы это уже не первый раз он тебе говорит? Что стало поводом в этот раз?
– Он привел домой девочку… ты бы её видела! Волосы чёрные, глаза подведены черным. Губы черные!
– Гот что ли?
– Кто знает, как они сейчас называются? Я пригласила их к столу. Она руки не помыла, села за стол, сразу взяла пирожок и стала есть.
– Может сильно голодная была?
– Может. Но руки ведь помыть могла. А еще у нее ногти черным лаком накрашены.
– Ты же знаешь, что некоторые считают это модным.
– Я знаю, но у неё еще в ушах много сережек, в носу, в брови… и как оказалось во рту тоже железка вставлена.
– Я слушаю тебя и не понимаю, ты разве никогда не видела так одетых девочек? С проколотыми ушами, бровями, носом?
Сестра снова стала крошить булку, потом посмотрела на меня и с досадой произнесла:
– Видела! Но я не хочу, чтобы мой сын дружил с такой девицей. Бог знает, чему она его научит.
Я согласно кивнула, сейчас спорить и портить отношения с сестрой не стоит. Она продолжила:
– Я их накормила, а когда стали пить чай стала расспрашивать девочку. С кем живет, где учится… она так неохотно ответила, что живет с бабушкой, мамы нет, где папа не знает. Но самое главное, что она не учится нигде.
– Работает?
– Сказала «подрабатываю». Я уточнять начала, а сын схватил её за руку и увел в свою комнату.
– Может зря переживаешь, домой привел ведь, не в подъезде и не по стройкам мотались.
– Ты дослушай. Потом они включили на всю громкость музыку и закрылись. Я сначала терпела, потом постучала в дверь. Долго не открывали.
Сестра снова стала крошить булку, по щеке скатилась слеза. Я встала, обошла стол и обняла её за плечи. Она уткнулась мне в бок и чуть слышно прошептала:
– А потом девочка выскочила из комнаты и одевая обувь на ходу, убежала, а сын наорал на меня, сказал, что я мешаю ему жить. Чем они занимались в комнате? Почему она сразу убежала? Я даже расспросить не успела.
Она отстранилась, подняла голову, слёзы катились уже ручьем.
– Я живу для него, а он сказал, что я мешаю ему жить и лезу в его жизнь.
– Успокойся, он сгоряча.
– А что я сделала плохого? Мне мешала музыка, я постучала в дверь его комнаты и попросила убавить звук. Я даже не высказала ему, что мне девочка не понравилась.
– Может ты его сильно избаловала? Или сильно опекаешь?
– Но я же живу для него! После смерти мужа, я с четырех лет его сама ращу. Я не вышла снова замуж, хотя меня звали и не раз. Ты же знаешь. Работаю, чтобы у него было всё самое лучшее. Буквально на днях я купила ему новый телефон.