– Да так… – неопределённо ответил я, не желая вдаваться в подробности моей сегодняшней меланхолии и лени. С утра меня тревожило предчувствие чего-то волнительного, а чего именно, сколько я не старался, понять не смог.
– Смотри, а то забомжишься ещё, – шутливо произнесла Валентина и принялась раздеваться.
Пока сестра снимала плащ, я привычно окинул её своим особым взглядом. Несмотря на то, что старался сделать это незаметно, она всё же его уловила или почувствовала. Сняв второй сапог и обувшись в тапочки, купленные ею специально для себя, она обернулась и немного грустным голосом спросила:
– Ну и что ты увидел?
Родных братьев и сестёр у меня не было. Однако ещё в детстве моя двоюродная сестрёнка, которая была на два года старше меня, приходила к нам погостить со своей мамой – тётей Лидой – так часто, что мне казалось, будто она и не уходила вовсе. Поэтому, за неимением других братьев и сестёр, она для меня была самой, что ни на есть, родной. В отличие от многих семей, где между детьми частенько возникает некая конкуренция, у нас с Валюшкой всегда всё было поровну и по-честному. Девочки вообще взрослеют быстрее, и сестрёнка, на правах старшей, в нашей маленькой компании обычно проявляла ко мне особую заботу и внимание. Вот только в семейной жизни у нас с ней вышло по-разному. У неё – непьющий, (конечно не без моего участия), любящий муж и двое детей, а у меня – пустая квартира. Родители мои умерли один за другим несколько лет назад. Сначала умер отец. Ушёл, как говорят, тихо и спокойно. Просто заснул, как обычно, вечером, а утром уже не проснулся. «Лёгкая смерть», – судачили богобоязненные старушки на его похоронах. Мать пережила супруга на один лишь год.
Ну а с женщинами… А вот с ними у меня вообще по жизни как-то не сложилось и пошло наперекосяк. И всё потому, что, какой, скажите, представительнице слабого пола будет приятно осознавать, что тебя видят насквозь, и это в почти прямом смысле слова. Жаль, что всё это я понял слишком поздно.
* * *
Тёплым летним вечером, в один из выходных дней, я не спеша прогуливался по центральной площади города. Настроение было, как обычно, хорошее, поэтому я не мог не обратить внимание на фигурку одинокой девушки, стоявшей возле фонтана и время от времени бросавшей быстрые взгляды в разные стороны. Лет ей было шестнадцать-семнадцать, и почему-то в этот прекрасный вечер на её милое, юное личико была накинута вуаль грусти и разочарования в жизни. Именно это обстоятельство и дало мне повод вовсе без какого-либо злого умысла влезть в её маленькую, русоволосую головку, чтобы поинтересоваться, какие такие грусти-печали одолевают её хозяйку.