– Не пил я чай на брудершафт.
– Облить меня, чтоб кипятком?
Красивый окрестности ландшафт,
Ты ознакомь меня с ним потом.
– Ночью красив он особо,
В степи, вдвоём, под звёздным небом,
Где для тебя всё так будет ново
И в стогу, пропахшем с жатвы хлебом.
– Почему бы и нет, в степь идём,
Коль ты в благородности хорош.
Смены ж настроения не ждём?
В степи трава, цветы – не рожь?!
– Ковыль, васильки, ромашки,
Аромат, что духи отдыхают,
От него без ума и монашки,
Мир души позитивом питают.
– Поверю, довольны что будем
И, что ты – не Иван Сусанин.
Что было плохое, забудем,
Ну веди же, Малыш, слову барин.
– Как скажешь, моя госпожа!
Мы пойдём или поедем?
– Ты режешь меня без ножа —
Поняла я, вот здесь он – Эдем.
Кроха крепко меня обняла,
Сердце рвало ей юную грудь.
Как и я, она всё поняла —
Вёл нас, к счастью, в ночь путь.
Задорно урчал мотоцикла мотор,
Экипаж, словно лань, летел,
И встречал нас степной простор,
Душ единство и «спайку» тел.
Словно сказка, та ночь была:
Шатёр звёзд до утра нас укрыл,
Луна же ладьёй проплыла,
Окрыляла нас ночь без крыл.
Мы измяли собою всю степь,
Растолкали соломы копну,
Нам хотелось дуэтом петь,
Души наши поймали волну.
Звёзды неба зажгли нам сердца,
Словно ангелы в чувствах парили.
По писанию судеб Творца,
Он нас свёл, чтобы мы любили.
Мы любили, как в крайний раз,
В роще охали в такт соловьи
И не ради потехи, проказ,
Словно были мы в мире одни.
Словно мир весь так опустел,
Никому, что нет дела до нас,
А по пылкости страсти тел,
Нам стихи посвятил сам Пегас.
И в том нежности было столько,
Что стал мягок тёртый сухарь,
Стрекотали кузнечики – «горько!»,
Венец ромашек, степь – фата и алтарь.