– Пятьдесят миллионов, – ответила Валентина Николаевна вместо мужа, желая, видимо, избавить Алексея Степановича от необходимости произносить лишний раз слова, которые его ранили.
– Пятьдесят миллионов! – тем не менее, горько повторил он. – Это месячный оборот!
– Думаю, это «стартовая цена», – осторожно вставила Ирина. – Но, как я понимаю, это ничего для вас не меняет? Нет таких условий, на которые вы готовы пойти, Алексей Степанович?
Калинин покачал головой:
– Дело ведь не в деньгах. И с пятьюдесятью миллионами, и без них мы не пропадем. Но это немыслимо – на старости лет отдать фабрику каким-то прохиндеям. Как после этого людям в глаза смотреть? Детям, сотрудникам?
– Хорошо. Давайте тогда рассмотрим все варианты. Если они выиграют и вы потеряете бренд, фабрика удержится на плаву?
Алексей Степанович прикрыл глаза и потер виски.
– Если только мы найдем инвесторов, – сказала Валентина Николаевна. – Но, во-первых, это нелегко. Кто захочет так рисковать? Ведь поначалу спрос будет нулевой. Какую бы рекламную кампанию мы ни организовали, – а это тоже стоит огромных денег – люди еще годы по инерции будут покупать ту «Сладкую традицию», на которой так и написано. Во-вторых, инвесторам надо предложить долю в бизнесе, это немногим лучше, чем то, что происходит сейчас. А кредит нам на фоне потерянного бренда и заодно репутации честной компании не дадут. Да и кредиты хороши, когда выручка большая, иначе это удавка.
– Надо смотреть правде в глаза, – вздохнул Алексей Степанович. – Если мы проиграем, «Новую Тулу» ждет банкротство.
– И эта, как ее называют, «субсидированная ответственность», – добавила Валентина Николаевна.
– Субсидиарная, – поправила Ирина и чуть заметно улыбнулась.
– Да? – подняла брови Валентина Николаевна. – А я думала, ее называют субсидированной, потому что когда ее на тебя повесят, прожить можно только на субсидию от государства.
Все трое негромко рассмеялись, обстановка слегка разрядилась.
– В принципе так и есть, – согласилась Ирина, – только субсидии по такому случаю не предусмотрены.
Она вспомнила, как однажды пыталась объяснить значение популярного с недавних пор термина мужу и сыну.
– Вот, например, папа открыл бизнес по обучению детей физике. Тебя назначил директором. Через пару лет бизнес ваш развалился, потому что ты в физике ни ухом ни рылом, а папы никогда нету, он по командировкам разъезжает, некогда детей учить. Разгневанные родители отсудили у фирмы свои денежки, и осталась она в долгах. На фирме, ясное дело, денег нет, имущества тоже. Все потрачено: папой на книги научные, тобой – на игры компьютерные. Тогда родители нанимают специального человека, арбитражного управляющего, чтобы тот разобрался, что с вас, горемычных, взять. Управляющий бумажки ваши изучит и в два счета докажет, что взыскать долги прогоревшей фирмы надо с тебя – за то, что брал с родителей плату, заведомо зная, что ничему детишек научить не сможешь, ибо сам неуч, и с папы – за то, что никудышного директора назначил, а сам бизнесом своим не управлял, пустил на самотек. Что у вас найдут – продадут с торгов, и вот так родители благодаря субсидиарной ответственности смогут все же вернуть потерянные вложения.