Он машинально повертел на руке большой серебряный перстень, обвел взглядом удивленных детей и крикнул Солку.
– Звали, боярин? – оторвалась та от печи.
– Солка, покажи жене моей дом. В санях во дворе ее кое какие пожитки лежат. Все занесите. Что надобно новое, купите. Денег не жалейте.
Закончив говорить, Петембуровец повернулся к Ульяне и кивнул головой. Та тут же поднялась и подошла к работнице. Солка что-то негромко сказала ей и они вместе вышли из комнаты. Сестры переглянулись и поспешили за ними.
– Савка у тебя молодец. В такую непогодь с грузом пришел и ни одной лодки не утопил. А то вчера собаки выли, я уж думал, что с кем-то случилось чего, – подал голос Росич. – Я чего-то, Юрий Дмитриевич, старшую дочь твою не вижу. Не захворала ли?
Петембуровец, наконец, присел к столу и взялся за кувшин с медовухой. Аккуратно, не пролив ни капли, налил в кубки новоиспеченному тестю и себе.
– А вы чего? – спросил он у сыновей.
Твердослав потянулся было к своей кружке, но тут же остановился.
– Мне на службу еще, тятя.
Отец посмотрел на Савку. Тот пожал плечами.
– С утра чего-то…
– Ну, как хотите, – оборвал Петембуровец сына и повернулся к Росичу.
– Так что со старшей-то? А, Юрий Дмитриевич? – снова поинтересовался Даньслав Лукич.
– Софью же еще лонись выдал. С мужем живет. За Мишкой Ганичем она. Внуков со дня на день жду.
Росич согласно кивнул головой: ему явно было по душе такое родство.
– Ну, теперь и сыновьям твоим грех от тяти отставать, – произнес он и отхлебнул со своего кубка медовухи. – А тебе, Юрий Дмитриевич, долгих лет и в совместной жизни с Улькой греха не нажить.
– Да, и в самом деле, что думаете? – поинтересовался Петембуровец.
Савка с Твердославом переглянулись.
– По какому случаю, тятя? – не понял Савка.
– С тобой ясно. Ты что? – кивнул отец Твердославу.
Тот смутился, но тут же взял себя в руки. Стараясь не выдать волнения, произнес:
– Я, тятя, о том хотел с вами говорить со дня на день. Коли благословишь, то я…, – замялся он.
– Ну, чего тянешь. Говори, а то еще дел сегодня много, – повысил голос Юрий Дмитриевич.
– Мы с Феклой, дочкой тысяцкого Загородского конца и главного городского тысяцкого Василия Борисовича Зеленца вместе хотели бы жить.
Услышав это, Савка чуть не бросился обнимать брата. Так и хотелось закричать: «Конечно, братец, женись, а то тятя меня на этой конопатой толстухе женит! Брат настоящий оказался. Выручил».