Но дом далеко, я стою в дверях под прицелом трех пар глаз. Охранница, не увидев в руках сумки, теряет ко мне интерес; гардеробщица с южным акцентом приглашает повесить куртку, кассирша-экскурсовод продает билет и говорит, что пойдет со мной.
Я не люблю, когда экскурсовод рассказывает что-то скучающей толпе, но один на один – это неплохо.
– Алексей Николаевич Толстой жил на втором этаже, – говорит худенькая, прихрамывающая женщина в черном платье, и мы медленно поднимаемся по старой простенькой лестнице.
Входим в огромный кабинет писателя, заставленный дорогой, явно английской мебелью. Стены в картинах, над бюро висит портрет Петра Первого, рядом его бюст, слепок прижизненной маски Петра. В комнате четыре рабочих места.
– Утром он работал, стоя у бюро, – рассказывает моя спутница. – Потом печатал на машинке за этим маленьким столиком, к обеду он перемещался к третьему столику около камина, где правил и думал. А за большим столом он любил просматривать официальные бумаги и беседовать с гостями.
Я вспоминаю Набокова, который в Париже писал по ночам, сидя на унитазе, приспособив чемодан в качестве столика.
– Тут он писал про Петра, – продолжает экскурсовод. – Жаль, что не успел дописать.
Я киваю, это интересно.
– Хотите секрет? – женщина приближается ко мне и понижает голос. – Может, он и не собирался дописывать. Он, наверное, хотел, чтобы все остались молодыми.
Я опять киваю, не спорю – спросить у Алексея Николаевича уже ничего нельзя.
– Он был гениальным писателем, – сообщает спутница «последние новости». – Сейчас вообще нет писателей, а вот он…
– Несущий голову в облаках, – говорю я. – А потом на землю, с портфельчиком на работу. Или с пакетами в кармане за молоком и хлебом.
– Это вы о чем?
– Это так, из его «Гадюки».
– Алексей Николаевич не спускался на землю, – обижается собеседница. – Он нес голову в облаках до последних дней.
Я опять не спорю. «Красный барин», любимец Сталина, депутат, лауреат, председатель Союза писателей, автор романа «Хлеб», любитель красивой жизни и красивых женщин. Но не мне его осуждать, он вернулся в Россию – это было непростое решение.
Спальни и ванной нет. Вместо них музыкальный салон. Дешевые стулья, рояль, на стене портрет красавицы. Это Наталья Васильевна – третья жена писателя, прототип Кати Рощиной из «Хождения по мукам». Я не могу оторвать глаз.