– Даже не мечтайте, – отрезал он. – Если только у вас нет официального разрешения на обыск в этом доме. А я сомневаюсь, что оно у вас есть, – всем известно, что вы более не числитесь в службе надзора за нравами. Забота о безупречной репутации нашего заведения не позволяет мне предоставлять первому встречному возможность бродить тут, где ему вздумается.
При обычных обстоятельствах Валантен не спустил бы Феррану столь презрительного тона – он терпеть не мог подонков, которые слишком много о себе мнят. Однако сейчас молодой человек позволил отвести себя к выходу без возражений. Короткого визита хватило, чтобы подтвердились его наихудшие опасения. Дело определенно приняло скверный оборот, Бордосец с Образиной совершили ошибку и поплатились за нее. Судьба обоих бандитов его ничуть не волновала, но исчезновение этих двоих могло означать только одно – что поганый Зверь ускользнул от него в очередной раз.
И от этой мысли у Валантена на душе кошки скребли.
Глава 4,
в которой речь идет о женщинах и женских чаяниях
На следующий день, будь у него возможность, Валантен с самого утра начал бы расследовать таинственное исчезновение Бордосца и Образины. Однако он уже пообещал посвятить всю первую половину воскресенья Аглаэ Марсо.
После того как вместе они прошли через опасные испытания и Валантен приоткрыл хорошенькой актрисе тайну своего прошлого – прошлого ребенка, пережившего насилие [25], – их отношения приняли двусмысленную форму любви-дружбы, когда каждый, из страха оттолкнуть другого, боялся совершить шаг, который можно было бы истолковать как слишком явную попытку сближения. Девушка продолжала играть в театре мадам Саки на бульваре Преступлений [26]– благодаря своим талантам она блистала в кровавых мелодрамах, пользовавшихся большой популярностью. Валантен регулярно бывал на ее спектаклях, аплодировал от души, а после вел Аглаэ ужинать в лучшие рестораны столицы. Этим их общение и ограничивалось, несмотря на очевидное взаимное влечение. Оба старались избегать интимных моментов, и оба надеялись, что время потихоньку само рассеет чувство неловкости, которое – как опять же казалось каждому из них – другой должен испытывать в его или ее присутствии.
Аглаэ особенно боялась торопить события, чтобы случайно не обидеть Валантена и не разрушить тот образ, который он позволил ей увидеть одним глазком, – образ обольстительного мужчины, кому она могла бы отдать свое сердце, если бы он был способен полюбить; образ человека с украденным детством, пребывающего во власти внутренних демонов, терзаемого гневом и виной, умеющего быть жестоким, но также ранимого, готового отдать свою жизнь ради победы над злом и защиты слабых. Девушка не знала, найдет ли он когда-нибудь успокоение, но хотела бы оставаться рядом с ним, когда и если это случится. Возможно, тогда ей удастся убедить его, что она – единственная, кто сможет ему помочь окончательно исцелиться от ран.