– Мы рассчитываем на повсеместное распространение сенсимонизма, чтобы вызволить женщин из домашнего рабства, – пояснила актриса своему спутнику, поглядывая при этом на Клэр Демар, будто искала ее одобрения.
– Когда удастся привлечь к нашему делу достаточное количество умов, – подхватила Мари-Рен с еще большим воодушевлением, – мы добьемся преобразования семейного уклада, возвращения разводов, равенства для обоих супругов и обоих родителей, а также прáва для женщин получать образование, соответствующее их умственным способностям.
– Но и этого всего будет недостаточно, – холодно вмешалась в разговор Клэр Демар. – Наша высшая цель – добиться гражданского и политического равенства с мужчинами. Мы станем требовать для женщин допуска к свободным профессиям, а также возможности для представительниц нашего пола, называемого слабым, участвовать в судах присяжных и политических собраниях наравне с теми, кто причисляет себя к сильному полу.
Валантен не мог не признать, что огненная энергия, исходившая от этой хрупкой особы в красном берете, произвела впечатление и на него самого. Тем не менее огонек ревности, не дававший инспектору покоя с начала этого собрания, и свойственное ему неприятие любой пропаганды, заставили его бросить Клэр Демар вызов.
– Стало быть, путь к цели вам предстоит неблизкий, – усмехнулся он. – По крайней мере, если судить по августейшему ареопагу, захватившему власть на этих подмостках. Я там вижу сплошь бороды да бакенбарды, брюки да штиблеты, а юбок что-то не наблюдается…
Клэр Демар устремила пронзительный взгляд полыхающих огнем глаз на красивое лицо Валантена – у него тотчас возникло неприятное ощущение, что она читает его, как открытую книгу, и уже догадалась об истинной причине прозвучавшего сарказма.
– А что вы хотите? – пожала плечами Клэр. – Мужчины склонны побаиваться умных женщин. Мы им категорически не нравимся. Впрочем, большинство женщин нас тоже недолюбливают.
– Да что вы? Отчего же?
– И те и другие в глубине души опасаются, что общественный уклад, который их вполне устраивает, может пошатнуться. Столетия патриархата превратили каждого мужчину в потенциального тирана, а многих женщин – в покорных рабынь. – Произнося последние слова, она смерила взглядом Аглаэ, затем резко положила конец беседе: – А теперь прошу меня извинить, сегодня вечером я должна участвовать еще в одном собрании, и мне нужно набросать план выступления.