– Сумма завышена, – выдавил барон.
– Отнюдь. Я учитываю стоимость автомобиля, который вы продали, и породистых лошадей, которых вы тоже продали.
– Вы меня разорите, – пробормотал Боровин.
– А вы уже разорили «Красноярский извоз». Так что будем квиты, – я подлил себе чаю и откатился на коляске к окну.
Барон не стал долго думать. Пробурчал, что согласен на мои условия, и пригласил проследовать в свой кабинет. К моему счастью, тот располагался на первом этаже.
Открыв спрятанный за картиной сейф, Леонид Семёнович стал выкладывать на стол ценности: пачки купюр, колье с бриллиантами в бархатной шкатулке, следом папка с какими-то документами, и напоследок – разукрашенный золотом кремнёвый пистолет с корпусом из слоновой кости.
– Денег двести тысяч, – пробурчал Боровин. – Колье было подарено моей бабушке самой императрицей Кречет, стоит около восьмидесяти тысяч. В папке – акции Уральской угольной компании и государственной железной дороги, общей стоимостью двадцать тысяч рублей. Пистолет моего отца был сделан на заказ и обошёлся в десять тысяч.
Я взял папку и пролистал акции. Затем пощупал пистолет, рассмотрел колье и небрежно бросил обратно в шкатулку.
– Даже если я продам ценности за названные вами суммы, не хватает сорока тысяч рублей.
– Помилуйте, Георгий Петрович…
– Сорок тысяч, барон. Немедленно. Если у вас больше ничего нет, я с радостью велю моим гвардейцам разоружить ваших.
Боровин глубоко вздохнул, а потом достал мобилет и велел своим солдатам сдать винтовки. Я же позвонил Богдану и сообщил, что нужно принять оружие и после этого можно снимать осаду.
– Теперь я удовлетворён, – кивнул я и кликнул бойцов.
Они забрали все ценности, сложив в портфель, тоже позаимствованный у барона. После этого я приказал привести Иннокентия, который всё это время сидел под охраной в автомобиле. Тот помог составить договор, согласно которому «Красноярский извоз» со всем имуществом (которого почти не осталось) переходил к барону.
Я вежливо попрощался с дамами и выразил издевательскую надежду на скорую встречу с дочерью Боровина. Пожалев Иннокентия, забрал его с собой и высадил на улице подальше от поместья барона.
Перед тем как отправиться домой, я заехал в казарму. Она располагалась недалеко от поместья, так что было по дороге. Я приказал Богдану построить весь личный состав и произнёс перед гвардейцами речь, поблагодарив за верную службу. А в качестве материальной награды выдал каждому по триста рублей наличными.