Со свечой в руке в комнату зашла Ульяна. Поклонилась и осталась стоять у двери, как будто ожидая чего-то.
– Слушаю, – сказал я.
– Я подумала, что могу помочь вам расслабиться, ваше сиятельство…
Как отказаться от подобного предложения? Тем более что Ульяна понравилась мне с первого взгляда.
Конечно, графу не стоит спать с прислугой в собственном доме… Но если никто не узнает, то можно. Беспокоиться о возможных бастардах тоже не буду – я знаю отличные и очень приятные способы избежать беременности.
Да и вообще, с помощью маны я легко могу лишить своё семя плодородной силы. Даже в моём нынешнем состоянии это не составит труда.
– Подойди, – велел я, откидывая одеяло. – Я научу, как сделать господину приятно…
Ульяша оказалась крайне способной ученицей.
* * *
– Неожиданно, – проговорил голос в трубке, когда Леонид Семёнович закончил пересказывать события сегодняшнего дня.
– И это всё, что вы скажете?! – вспылил барон. – «Неожиданно»? Я разорён! Я был вынужден отдать ему фамильные ценности! Моя гвардия осталась почти безоружной! Я…
– Вы знали, что дело рискованное, – перебил голос. – К тому же действовали самостоятельно. Я лишь сделал вам предложение.
– Но что теперь?!
– Теперь придётся действовать иначе. Раз Георгий столь решительно защищает семью, нам придётся быть хитрее, если хотим… Впрочем, вас это не должно волновать, барон. Вы свою роль уже выполнили. Всего доброго.
– То есть как это?! Алло! Эй! Сукин сын!
Боровин швырнул мобилет в стену. Зачем он вообще в это ввязался?! Игры больших дворян оказались не по зубам барону… Знать бы ещё, кто его втянул! Но нет, таинственный советчик пожелал остаться инкогнито. Предложил Леониду присвоить «Красноярский извоз», рассказал, как именно подступиться к Светлане Чернобуровой. Сам при этом остался в тени.
А Боровин, дурак, согласился, повёлся на обещание лёгких денег! Теперь он разорён. Гвардию придётся распустить, платить им нечем. Лавки продать. «Красноярский извоз»? Он существовал только на бумаге – из всего имущества остались здания, десяток полудохлых кляч и сломанные экипажи.
А какое унижение испытал Леонид Семёнович при общении с этим щенком! Как тот его уделал!
– Хорош, надо признать, хор-рош! – сам себе сказал Боровин, глотнув ещё коньяку. – Не каждый способен так себя вести. А этот, гляди-ка, молодой совсем, но яйца чугунные. Далеко пойдёт, скотина!