Гермий (который, по-видимому, жил в первой половине III века н. э., так как он указывает в качестве основного учения Платона, что источником всех вещей являются Бог, материя и форма, что соответствует воззрениям эклектических платоников II века н. э. – см. Grundriss, I, §65, – но уже не согласуется с воззрениями неоплатоников, начиная с Плотина), поставил себе в своем «Осмеянии языческих философов» (διασυρμὸς τῶν ἔξω φιλοσόφων) – сочинении, которое, по крайней мере, отличается живостью изложения и остроумием, – задачу доказать, насколько их взгляды противоречат друг другу.
«То я бессмертен и радуюсь, то вновь смертен и стенаю; то я раздробляю атомы, становлюсь водой, становлюсь воздухом, становлюсь огнём; меня превращают в зверя, в рыбу, а под конец является Эмпедокл и делает меня кустом».
Поскольку Гермий не вникает в основания и систематическую связь опровергаемых им воззрений, а тем более не понимает хода развития греческой философии, его сочинение не имеет научной ценности. Языческую философию он считает даром демонов, возникшим от смешения падших ангелов с земными женщинами, а не – как Климент Александрийский – божественным даром, переданным людям через низших ангелов.
Ириней, родившийся около 140 года в Малой Азии и умерший около 202 года в качестве епископа Лиона и Вьенна в Галлии, получивший образование у Поликарпа, имеет значение для развития христианской мысли главным образом как противник гностиков. Он связывает формирование гнозиса с влиянием дохристианской философии, которое исказило чистоту апостольского предания. В борьбе со свободой спекуляции, выродившейся в фантастический произвол, и с антиномизмом, перешедшим в аморальный либертинизм, он подчеркивает христианскую традицию и христианский закон и тем самым становится одним из сооснователей и главных представителей древнекатолической церкви.
Утверждая тождество высшего Бога с Творцом мира и автором закона, данного через Моисея, Ириней объясняет различие между ветхозаветным и новозаветным откровением (вслед за Павлом) божественным планом воспитания, в котором Моисеев закон составляет предварительную ступень христианства. Сын, или Логос, и Святой Дух едины с Богом Отцом и являются орудиями творения и откровения. Христос подтвердил сущность закона, а именно нравственный закон, расширив его, включив в него внутреннее расположение, но освободил нас от внешних обрядов. Человек свободной волей решает, следовать ли божественной заповеди или отвергнуть ее, и в соответствии с этим получает в вечности награду или наказание.