Я спал и снова видел Ее. Я чувствовал Ее запах, чувствовал Ее руки на своей спине. И когда я проснулся, я понял. Я хочу увидеть Ее снова. Я хочу заглянуть Ей в глаза и понять, почему меня увезли. Я хочу снова почувствовать Ее любовь.
И я начал искать. Я шел день и ночь, улавливая малейшие намеки на знакомые запахи. Я избегал мест, где было много людей, потому что чувствовал их страх. Я искал еду на помойках. Иногда удавалось поймать мышку. Я шел по ночам, а днем прятался и спал. Я не знаю, сколько времени я искал. Были дожди, шел снег, была жара. Шерсть моя испачкалась и свалялась. Лапы сбились. Идти становилось все труднее. Очень часто от голода не было сил даже подняться на лапы.
Я поселился в лесу и в каких-то будках, куда люди приезжали только на лето. Когда было тепло и солнечно, там было много людей, а значит много объедков. Зимой становилось труднее, приходилось выходить к высоким домам и искать еду на помойках. Мое зрение становилось все хуже, один глаз почти перестал видеть. Но мой нюх не утратил остроты. И однажды я уловил знакомый запах. Он был почти неслышный, но он был. Я не видел Ее. Но мне казалось, я Ее чувствовал.
Четыре раза приходила зима с тех пор, как меня увезли. Я чувствовал, что становлюсь старым. Стало труднее переживать холод и голод. Ноги держали меня все хуже. Но я верил, что однажды я снова увижу Ее. И это придавало мне сил. Именно ради этого я и жил.
Но однажды ноги подвели меня. Я перебегал через железные палки, по которым часто грохотали огромные будки. И вдруг почувствовал, что силы оставляют меня. Я слышал грохотание повозки, слышал, что она приближается, но не мог сдвинуться с места. И вдруг я почувствовал страшный удар. Меня отшвырнуло с дороги, и я покатился вниз. Боль ослепила меня. На какое-то время мир утратил краски.
Когда я очнулся, я не мог пошевелиться. Боль пронзала тело, как ножи. Так больно мне не было никогда. Я лежал совсем один под снегом и дождем. Я не мог встать, чтобы найти себе еды. Я мог только пить дождевую воду. Я был мокрым, грязным и голодным. И чувствовал, что жизнь покидает меня. Я не знаю, сколько времени я так лежал. Но мне казалось, что я уже вижу Прародителя Пса, когда надо мной склонилось чье-то доброе лицо. Он нее пахло иначе – жалостью, состраданием и еще чем-то. Я не понял, чем. Потом подошли еще какие-то люди. Они подняли меня, погрузили на тележку и куда-то повезли. Я молчал, хотя мне и было очень больно.