Кай почувствовал не просто физическую боль, а агонию своего разума. Его тело искажалось, а сознание разрывалось на миллиарды фрагментов, каждый из которых пытался тщетно найти логику в происходящем. Он видел не просто хаос, а невозможный хаос – цвета, которых не существовало, звуки, которые не могли быть услышаны. Это было не путешествие сквозь пространство, а разрыв сквозь само бытие, когда каждый атом его существа кричал от неведомой перегрузки. Он пытался применить логику, найти формулы, объяснить, но его разум, привыкший к чётким алгоритмам, сталкивался с абсолютной, первобытной, живой иррациональностью, которая рвала его естество. Он ощущал не просто перегрузку, а фундаментальное противоречие, которое угрожало уничтожить саму суть его личности.
Затем, так же внезапно, как и началось, ослепительное безумие схлынуло. Боль пронзила его тело, когда он ощутил твёрдую, но странно мягкую поверхность под собой. Вокруг стоял оглушительный рев – не машинный, а органический, похожий на крик исполинского зверя, – и жар, исходящий не от пламени, а от пульсирующего, живого света. Сквозь полузакрытые, слипающиеся глаза, он видел не бесконечные, мёртвые звёзды, а мерцающее, пульсирующее фиолетовое небо и силуэты деревьев, которые… светились изнутри, словно вмещая в себя собственное маленькое солнце. От них исходил странный, сладковато-металлический запах, который Кай никак не мог классифицировать. И над всем этим – ощущение чего-то чуждого, дышащего, пронизывающего само существование до самых глубин.
Корабль "Разумный Путник" лежал в руинах, неаккуратной грудой искорёженного металла, разбросанного по неровному, покрытому странной, сияющей растительностью ландшафту. Часть мостика, где находились Кай и Элия, оказалась относительно цела, но весь остальной корабль представлял собой груду оплавленных систем и разорванных связей. Их упорядоченный, логичный мир остался позади, за гранью понимания. Они были выброшены в реальность, где законы, которым они верили, казались бессмысленными. И Кай чувствовал, как внутри него рождается новый, незнакомый, холодный страх – страх перед тем, что нельзя просчитать.
Глава 2: Столкновение Реальностей и Первое Прозрение
Резкий, удушливый запах, похожий на смесь озона, перегоревших проводов и чего-то невероятно сладкого, ударил в рецепторы Кая. Его системы внутренней диагностики сигнализировали о множественных повреждениях, но физическая боль, тупая и ноющая, была менее пугающей, чем пустота в сознании, где только что гремел безупречный голос Тарина. Тарин, непогрешимый Тарин, центр их логического мира, был мёртв. Эта мысль была как острый осколок в мозге, отказываясь быть обработанной.