Старейшины переглянулись. Кто-то тихо хмыкнул. Даймё чуть приподнял бровь, словно не ожидал столь прямого ответа.
– Хорошо, – сказал он. – Тогда он останется. И мы узнаем, на что он способен.
Он медленно поднялся. За его спиной одновременно встали двое слуг, а Саки – девушка с моста, теперь названная вслух – шагнула ближе. Свет от жаровни золотил её волосы и отблескивал на ткани кимоно.
– Дочь моя, Саки, – сказал он, – с этого дня ты и твои служанки будете следить за тем, чтобы чужеземец не одичал. Пусть учит наш язык. Пусть узнает, как живут люди Канэгава.
А ты, Кэнтаро, – он повернулся к вассалу, – следи за его духом. Если он сойдёт с пути – ты потеряешь не только честь, но и больше.
Саки подошла ближе. Мы снова встретились глазами. В её взгляде больше не было детского любопытства – теперь это был вызов. Ответственность. И, может быть… лёгкий интерес.
Я снова поклонился. Я не знал, с чего начать. Но знал одно: это был новый мир. Я чувствовал, как он раскрывается передо мной – медленно, как бутон сакуры на рассвете. И я уже не мог отвести от него взгляд.
Саки провела меня по длинному коридору с шуршащими татами, и за ней тенью скользили четыре служанки в строгих чёрных кимоно. Они не проронили ни слова, лишь внимательно следили за каждым движением своей госпожи. Я чувствовал, что нас нарочно увели, чтобы за закрытыми дверями даймё Канэгава и дзёдай Кэнтаро могли поговорить наедине. О чём – я мог только догадываться. Но ясно было одно: меня, чужака, не хотели допустить к этим словам.
Мы вошли в другую комнату. Это было уютное помещение с раздвижными перегородками-сёдзи, сквозь которые проникал мягкий свет сада. В углу стоял токонома – ниша с цветочной композицией и свитком с каллиграфией, а в центре – низкий лакированный столик. Как и было принято в домах знати эпохи Эдо, мы сели на татами, скрестив ноги. Я опустил взгляд, стараясь вести себя так, как мне подсказывал скромный разум гостя.
Служанки бесшумно зашевелились: одна разложила перед нами утончённые чаши, другая принесла керамический чайник. С третьей капнула первая капля пара – зелёный чай был свежим, пах весной. Я с трепетом наблюдал за движениями – каждая из них будто танцевала, всё было медленно, плавно, без единой ошибки. Это была не просто подача чая – это было действо.