Аптека закрылась на перерыв, и мне пришлось выйти. С тех пор глюкоза с аскорбинкой в нашем доме не переводилась. Я была готова бегать за ней каждый день. На мое счастье, мама свято верила в полезность витаминов, а бабушка любила кисло-сладкий вкус этих таблеток. Даже запах аптеки приводил меня в восторг, я помню его до сих пор! Тишина, неспешность и строгость аптекарских работников завораживали. Тогда я решила: когда вырасту, буду работать в аптеке!
Были у меня и другие увлечения. Например, дед купил мне хороший велосипед – зеленый «Орленок» с толстой низкой рамой, на котором я гоняла по округе с ребятами, такими же, как и я, внуками, «сданными» на лето бабушкам и дедушкам. Мы пытались проехать по самым узким мостикам; учились ездить без рук, задом наперед, на заднем колесе; соревновались в скорости. Коленки мои не успевали заживать от постоянных падений. В одно из таких колесо велосипеда погнулось в восьмерку, а белоснежные бинты, наложенные только вчера, ободрались в лохмотья, пропитались кровью и запылились.
На подходе к дому я заревела и, размазывая грязным кулаком слезы по лицу, зашла в калитку. Тут следовало точно соблюсти время эффектного появления и продолжительность рёва, так как долго плакать я не умела. Дед при моем появлении схватился за голову:
– Лариса, опять?! Всё, не видать тебе больше велосипеда! Да будет ли этому конец?!
На его крики я только всхлипывала, придерживая свободной рукой сползающие бинты. Прокричавшись, дедушка пошел за перекисью водорода, бинтами и листом алоэ – уже привычным летним набором. Спустя несколько минут коленки уже были промыты, а я внимательно наблюдала, как в ране шипит перекись. Алоэ приложено, все обмотано бинтами, и я в сотый раз клянусь, что «больше так не буду», но велосипед все равно оказался заперт в гараже. Теперь главным было не забывать убедительно хромать и вызываться помочь по дому или огороду. План сработал: нестрогое дедово сердце растаяло, и он пообещал мне вечером на сеновале, где мы ночевали при хорошей погоде, рассказать «за жизнь».
Рассказывая «за жизнь», дед объяснял мне, как устроена мельница и сколько звезд на небе, рассказывал, как работал милиционером… Только о том, как он воевал танкистом в Северном Китае, в Маньчжурии, дед не хотел говорить.
– Тебе не надо этого знать. Война – это страшно. Это грязь и ужас, – качал он головой.