– Говорила же! На «Аэлиту» я еще не ходила! Буря эмоций сейчас! Но Гусев просто бесподобен! А уж Лосев вообще героище! Жаль у них с Аэлитой не вышло ничего – Таня потупилась на мои грязные сапоги. Мы оделись. На улице уже стемнело, фонари освещали заснеженную дорогу. Метель стихла.
– А мне жаль, что у Гусева с революцией ничего не вышло, – я как бы подыграл Таниной грусти, – Революцию нужно оседлать как буйную лошадь, что сложнее, нежели с дамой знакомиться. Только подкрепиться бы…
Слова сами складывались в подобную речь. Не знаю, чего это я.
– Коммунист проголодался, бедненький! – Таня подвернула наружу нижнюю губу, протянув последнее слово – ну пойдем ко мне в общежитие, с девчонками покормим тебя!
– Как-то неудобно, Танюш! – я прижал руку к груди, но дорога приближала нас к общежитию, – если только твои сожительницы не будут против!
– Конечно, не будут! Тем более билет-то денег стоил! Нужно же отблагодарить кавалера – она усмехнулась, прикрываясь шарфом.
В общежитии по коридору бегали дети. Вдали слышались чьи-то стоны, кажется, женские… Друзья рассказывали, что общага – это центр сексуальной революции, и в этом что-то есть. В комнате Тани уже сидели еще две девушки. Ирина и Маша, как впоследствии выяснилось. Кудрявая блондинка и коротко стриженная брюнетка (я сначала подумал, что это мужик). Присел и я на краю кровати как воробушек на жердочке в ожидании хлебных крошек. Надо бы показать себя с сильной стороны: выпятить вперед грудь и т.д. Но грудь выпятили они, и разгорелся пожар мировой революции у меня между ног.
– Маша, есть сегодня что-нибудь покушать? С нового года, может, осталось? – спросила Таня, освободив, наконец, волосы из клубка. Из-за русых кудряшек я начал ее путать с Ирой, – Кстати, знакомьтесь это мой товарищ из университета, Алексей Обухов.
– Очень приятно! – девушки сказали достаточно громко для такой комнатушки. На табуретке возле одной из кроватей стоял граммофон.
– Откуда такая вещь? – я выразил удивление на месте.
– НЭПманский друг занес как-то сюда и забыл видимо забрать – ответила Ира, улыбаясь мне. Я ей симпатичен, наверное. Плохо у меня с распознаванием этих штучек женских.
– Ладно, на кухню схожу, принесу что-нибудь… – сказала Маша, выходя из комнаты. Кажется, на ней красовались мужские трусы. Впрочем, ей идет. Подчеркивает так сказать достоинства…