Когда император узнал о байленской катастрофе, его гнев был тем более ужасен, что до сих пор он считал, что испанцы такие же трусы, как итальянцы, что крестьянский мятеж – это единственное, на что они способны, что несколько французских батальонов за несколько дней легко справятся с ними. Теперь он плакал кровавыми слезами, видя уничтожение своих знамен. Французские войска потеряли репутацию непобедимых!..»
После катастрофы Дюпона Наполеон лично отправился в Испанию. На этот раз с императором шли не новобранцы, но ветераны европейских полей сражений.
30 ноября 1808 г. французы приблизились к ущелью Сомо‑Сьерра. То была последняя серьезная преграда на пути к Мадриду, а потому испанцы сделали ее неприступной. На горной дороге стояла батарея из 16 орудий, а общую численность испанских войск оценивают в 8–9 тысяч человек.
Французская пехота принялась карабкаться по склону. Однако она натолкнулась на такой шквальный огонь сверху, что даже присутствие императора не вдохновило ее на чудо. Потратив три часа на бесплодные попытки, солдаты дивизии Рюффена, щедро усыпали телами убитых и раненых подножие непреступного перевала и откатились в долину.
Разгневанный Наполеон приказал генералу Монбрену бросить на испанские позиции польский эскадрон шеволежеров – личную гвардию императора. Наполеон всегда бережно относился к гвардии; она использовалась только в критической ситуации – когда чаша весов в битве склонялась на сторону неприятеля. В данном случае можно было подождать подхода артиллерии и основных сил, но слишком зол был император на испанцев и собственных солдат. Неудачная кампания требовала подвига здесь и сейчас. Поляки должны утереть нос французам, чувством стыда Наполеон надеялся заставить соотечественников храбро воевать.
Монбрен, прекрасно знакомый с местностью и позициями врага, произнес, что невозможно силами кавалерии сломить испанскую защиту. «Невозможно!? – воскликнул Наполеон. – Я не знаю такого слова!» В следующий миг он послал приказ об атаке командиру польского эскадрона. Распоряжение было отправлено с ординарцем – графом Филиппом де Сегюром – который нам известен, как автор красочных мемуаров о походе Наполеона на Москву.
Наполеон знал, кому можно поручить смертельно опасное дело и при этом быть уверенным в успехе. Любитель похвастаться, и обычно скупой на похвалы другим (особенно если это не его единоплеменники) – барон де Марбо не смог не отметить одну черту поляков: