Для воинственных поляков у Бонапарта, естественно, нашлись нужные слова: «Если поляки докажут, что они достойны иметь независимость, они ее получат». И поляки сражались за Наполеона по всему миру. Желая стать достойными свободы, они превосходили мужеством на поле боя самих французов. Собственно, поляков долго не пришлось уговаривать, потому что Наполеон был для них единственной призрачной надеждой, единственным человеком, способным собрать воедино полотно их государства, разорванное тремя могущественными европейскими державами.
Парадоксально то, что Наполеон официально не обещал полякам создать для них независимое государство, и по важным причинам не мог вернуть им отторгнутые земли, но поляки пошли воевать за призрачную мечту, за обещание, которое не произнесли уста Наполеона – им просто почудились слова, которые очень хотелось услышать. Вслед за поляками Бонапарта дружно поддержало население бывшего Великого княжества Литовского. Так активно, что… поставило в тупик белорусских историков спустя двести лет. В России война с Наполеоном по праву и бесспорно называется «Отечественной» – потому что весь народ поднялся против завоевателей, все сословия встали плечом к плечу на защиту родины. В Беларуси ситуация совершенно иная: против французов воевали только те ее солдаты, которые были мобилизованы в российскую армию до начала войны. Наполеона же повсеместно встречали как освободителя, и в его армии белорусов воевало гораздо больше, чем в армии российской. А если война «Отечественная», то получается, что большинство населения белорусских земель предало свое отечество? Потому в 90‑х г. XX ст. белорусские историки решили назвать нашествие французов лаконично, без прилагательного – «Война 1812 года».
Имеется один нюанс: в многочисленных мемуарах участников наполеоновского похода мы не встретим белорусов. Французы, немцы, итальянцы не подозревали о существовании такого народа; для них Польша заканчивалась где‑то в районе Смоленска, и всех живших западнее этого города мемуаристы называют поляками, лишь изредка литовцами. Русские историки проявили поразительное единодушие с французскими мемуаристами; и у них белорусы именовались поляками. В последнем случае причина проста: братский белорусский народ не мог объединиться с врагом православного мира – пусть уж его представители будут именоваться поляками, вражда с которыми для России вполне привычна.