Дун Чжунши опустил голову, глядя на кровавые пятна на полу: они были так похожи на распустившиеся цветы, никогда не нравившиеся единственной женщине, которую он любил.
Оба пленника замолчали на время, пока гильдии пытался осмыслить происходящее. Постепенно вспоминая о том, как и кто именно заточил его в его же темнице, Дун Чжунши вновь едва не сорвался с обрыва в реку безумства. Но теперь он гневался не на человека напротив, а на тех, что стояли сейчас наверху.
Вскоре двери вновь грохотнули: в коридор втащили еще одного пленника и бросили его в соседнюю с Лю Синем камеру. Человек за стеной хрипло дышал, не реагируя на голос юноши, который пробовал дозваться до него. Решив, что пленник, вероятно, потерял сознание от пыток, Лю Синь перестал звать, слыша только его тяжелое дыхание.
Видя, что глава гильдии постепенно приходит в себя, он решил упрочить его связь с реальностью, снова заведя разговор о Ма Цайтянь. В конце концов спустя некоторое время Дун Чжунши прервал его монолог:
– Однажды она сказала мне, что встретила в городе человека, который был единственным на площади, кто не смотрел на нее свысока. Я все пытаюсь понять: это оттого, что ты недавно в Яотине, или оттого, что ты так глуп?
– Почему я должен был смотреть на нее свысока? – искренне удивился Лю Синь.
– Не то чтобы я плохо относился к ней или прислушивался к городским сплетням, просто… единственная возможность для нее исправить свое положение – это выйти замуж. – Дун Чжунши посмотрел в сторону и продолжил: – Так думает каждая женщина в таком положении. Годы идут, и она не молодеет. Ты знал, что для поддержания красоты лица она покупает у лекаря Сяо дорогие и редкие травы, сохраняющие ее молодость? Не то чтобы это было заметно, но ей уже почти тридцать. Ее пугает, что годы вскоре начнут брать свое, – грустно усмехнулся мужчина. – Какая глупость.
Лю Синь ничего не ответил.
– Как ты думаешь, Лю Синь, женщина в таком положении думает о доброте, – глава повернулся к нему, – или о том, насколько тяжел кошель с золотом, висящий на поясе?
Тень опустилась на лицо Лю Синя. Подавшись вперед, он сказал:
– Я думаю, не все делят мир на глупость и жадность, господин Дун.
– Женщины коварны, юноша, – усмехнулся Дун Чжунши. – Она тебе нравится?
– Что?
– Я спрашиваю, – Дун Чжунши подался чуть ближе, гремя цепями, – Ма Цайтянь нравится тебе как женщина?