– Снова ты, – выдохнул Сет, не в силах отвести взгляд. – Пришла закончить то, что начала? Или просто полюбоваться, как я сдохну в пустыне?
Она не ответила, только изогнула губы в улыбке, обнажая острые клыки. В этой улыбке было что-то древнее и голодное, что-то, чего не мог постичь человеческий разум. Сет попытался подняться, но ноги не слушались, словно погрузились в зыбучий песок.
– Сет.
Голос – знакомый до боли – раздался справа. Низкий, с легкой хрипотцой, с теми интонациями, которые Сет узнал бы даже через тысячу лет. Он медленно повернул голову, уже зная, кого увидит.
– Ричи?
Его брат стоял рядом – в своем неизменном черном костюме с узким галстуком и очках в тонкой оправе, как будто и не было той кровавой ночи . Он выглядел точно так же, как в день их последнего дела – немного нервный, сосредоточенный, с этим странным огоньком в глазах, который всегда пугал Сета.
– Эй, братишка, – Ричи присел рядом с ним на корточки, сняв очки и протирая их краем пиджака, как делал всегда, когда нервничал. – Неважно выглядишь. Как будто прошел пешком через всю пустыню.
– Ты умер, – Сет потянулся к нему, но рука прошла сквозь призрачное тело, как через дым. – Я видел, как эти твари разорвали тебя на части.
– Технически, да, – кивнул Ричи, поправляя очки с тем педантичным жестом, который всегда раздражал Сета. – Но разве это имеет значение для нас, Сет? Братья Гекко всегда были вне правил. Закон, мораль, даже смерть – это для других, не для нас.
В его голосе звучала та же одержимость, которая когда-то толкала их на самые безумные авантюры. Сет рассмеялся, и этот смех отдался болью в пересохшем горле, превратившись в сухой кашель.
– Ты всегда был сумасшедшим, Ричи, – сказал он, когда смог говорить. – Самым умным психопатом, которого я знал.
– А ты всегда был единственным, кто видел во мне не только психопата, – мягко ответил Ричи, глядя куда-то мимо Сета, на танцующую вдалеке Сантанико. В его взгляде промелькнуло что-то похожее на тоску. – Помнишь, как мы в детстве воровали мороженое у старика Дженкинса?
– Да, – Сет улыбнулся воспоминанию, внезапно таким ярким в угасающем сознании. – Ты разработал целый план, с отвлекающим маневром и подкупом соседского пса. Тебе было девять, а уже тогда ты мыслил как настоящий стратег.
– А ты прикрывал меня, когда все пошло не по плану, – кивнул Ричи, и на его лице появилась редкая, искренняя улыбка. – Взял вину на себя, хотя это была моя идея.