В дальнем конце зала, за алтарем познания из черного дерева, стоял Архидиакон Вальтас.
Он был невысок, но излучал власть. Одет в безукоризненно сшитые робы бездонного, как последняя ночь, фиолетового бархата, отлитого серебряной нитью. Его лицо – маска без возраста, гладкое как отполированный надгробный камень. Черты – изящно-холодные: высокий лоб аскета, прямой нос судьи, тонкие губы, сложенные в вечную, вежливую и пустую улыбку. Но душу выдавали только глаза. Пепельные. Светло-серые, как прах забытых костров. И бездонно пустые. Ни искры тепла, ни отсвета жестокости, ни тени любопытства – только безжалостный, аналитический блеск линзы, рассматривающей букашку на булавке. Его руки, худые и длинные, как у паука, в стерильно-белых перчатках из тончайшей, как кожа младенца, замши, бесшумно перебирали страницы монструозного фолианта, испещренного схемами расчлененных тел с вживленными костными шипами.
Инквизитор Малкор замер чуть поодаль, растворившись в тенях, его угольные глаза с ядрено-фиолетовыми точками уставились в пустоту. Девушка-ассистентка с хитиновыми руками прижалась к стене у двери, стараясь испариться.
Вальтас поднял глаза. Его пепельный взгляд скользнул по Кайдену, минуя лицо, будто скальпелем вскрывая плоть, изучая изгибы костей, яростную пульсацию шрамов, угасающие вибрации «Успокоения» в прогорклой крови.
«А, Рифт. Точность – вежливость королей и… полезных инструментов», – его голос струился низким, бархатистым, гипнотическим потоком, но безжизненным, как голос говорящего мертвеца. Он закрыл фолиант. Гулкий звук разрезал тишину. «Надеюсь, Брандт не доставил излишних неудобств? Он порой забывает о… **человеческих слабостях». Вальтас кивнул в сторону статуи Малкора. «Но дисциплина превыше всего. Проходи».
Кайден сделал шаг, другой, остановившись в зоне невидимой черты перед столом. Гул Колодца здесь был лишь сдавленным стоном, но он чувствовал его в подошвах, в костях. Шрамы под плащом пылали – «Успокоение» иссякло. Шепот Разлома прорвался, настойчивый и острый, как жало. Говори. Уйди. Сломай. Сожги.
«Архидиакон», – выдавил Кайден, его собственный голос прозвучал хриплым и чужим в этой роскошной гробнице.
«Я изучил отчет о твоем недавнем задании», – продолжил Вальтас, его пустые глаза пригвоздили Кайдена. «Эффективность на уровне. Торн был изолирован чисто. Благодарю». Он бросил слова, как монеты нищему. «Его записи… поразительны. Детские попытки найти смысл в Милости Жнеца. **Все равно что искать мораль в извержении вулкана». Он провел заперчатанным пальцем по холодной обложке фолианта. «Скверна – это энергия, Рифт. Чистая, первородная. Ее не осмысливают. Ее берут. Или растворяются в ней. Прочее – иллюзия. Слабость. Гниль сентимента. Та, что сожрала миры до нас».