– Умирать буду, все равно моей будешь. До последнего вздоха.
Я качаю головой. Нет, не буду.
– Будешь, – обещает он.
Я до сих пор слышу его сердце. Так громко и отчаянно оно бьется. Оно сейчас выпрыгнет из его груди. Но почему? Едва ли он испугался тех, с кем говорил наравне.
Я поднимаю взгляд. На его лбу испарина. Эмин выглядел неважно.
– У тебя сердце бьется быстро. Нужно давление измерить и анаприлин выпить…
Эмин засмеялся. Тихо, хрипло. Опасно.
– Я только что лишился суммы размером с трех таких квартир. Про какое сердце ты говоришь? Про это?
С этими словами он хватает мою руку и прикладывает к своей груди.
– Я все отдам… – пытаюсь выдернуть руку.
– Конечно, отдашь. Как насчет сейчас?
Эмин
Я не пью алкоголь, но сегодня был несказанно рад тому, что в баре нашелся коньяк.
Плеснул его в бокал и вставил в ее руки. Тоненькие белые руки на фоне моих загорелых сводили меня с ума своим контрастом.
И ее глаза. Голубые, доверчивые, напуганные. Глаза у нее от матери.
И характер немягкий. Это сейчас она запуганная и робкая, но я уже морально готов к тому, что будет дальше.
Мне было около восьми, когда я начал слушать рассказы отца о женщине, которую он любил. Эта история одержимости точно не повторится с нами. Я буду беречь Диану. Только наладится все, и дальше посмотрим…
– Пей, – велю ей.
– Я не буду.
Сопротивляется. Пытается поставить бокал на стол.
Вот и началось в колхозе утро, твою мать.
– Пей, кому говорю? – сжимаю челюсти.
После моих слов она едва держится на ногах. Я уверен, алкоголь поможет ей расслабиться.
Мне приходится идти на попятную:
– Выпьешь и ляжешь спать.
Лишь тогда она подносит бокал к своим алым губам.
Сдержу свое слово или затащу в постель? В ее взгляде читается сомнение, и это правильно.
Я и сам сомневаюсь во всем, что затеял.
Потому что крышу сносит в два счета.
Я отдаю Диане спальню с балконом. Вид ей не понравился, но привыкнет. Ко всему привыкнет. Будет сопротивляться, придется ломать. Сразу. Еще зеленую нужно приучить, что меня нужно слушаться.
Запираю дверь в квартире, кладу ключи в карман и ухожу к себе. Завтра тяжелый день. Я бы сказал: судный.
Встреча с отцом.
Вот только сна нет ни в одном глазу. В своей голове я проигрывал этот сценарий тысячу раз, но оказался совершенно к нему не готов.
Диана в моем доме. Со мной рядом. Спит буквально за стенкой. Или ворочается без сна, взволнованно прислушиваясь к ночной тишине. К моим шагам.