Спроси ночью – тогда мужчины добрее.
– Сегодня не будет больно.
– Будет, Эмин. Я не готова…
Упираюсь руками в его грудь.
Эмин не спрашивает разрешения. Не спрашивает, отдамся ли я ему сегодня. Вчера не спрашивал, теперь и подавно не станет. Его собственность, которую он запер и никому не показывает.
Губы моего мужчины пахнут кофе. А еще опасностью. Болью прикосновений. И истомой.
Мой ли он мужчина? Что творится между нами, кроме его дикой страсти и моего страха?
– Я хочу сделать тебе подарок.
Подарок?
Эмин опускает руку в карман. Оттуда, где обычно он держит пистолет, Эмин достает бархат. Раскрывает его.
– Хочу, чтобы ты носила это. Всегда.
Округлый серебристый металл. Посередине – голубой камень. Боюсь спрашивать цену и повод, поднимаю взгляд к его потемневшим серым глазам. Эмин молча надевает миллион бумажек мне на безымянный палец. На левый.
– В знак цвета твоих глаз. Твоей невинности. И моей любви к тебе.
Кольцо в знак присвоения себе. Нежно и жестоко – во вкусе Эмина.
С Эмином всегда как на качелях. Как на американских горках. То вверх, то вниз – в тьму не просветную.
От лишних слов нас спасает вибрация. Я перестала удивляться ночным звонкам еще с нашей первой встречи.
Эмин отстраняется – мрачно, недовольно. Готовый убить того, кто посмел оторвать его от меня.
Он отпускает мою шею. Прижимается своим телом, заставляя почувствовать его возбуждение. Возвышается надо мной и уйти не позволяет.
– Эмин слушает.
Вот только поздние звонки еще ни разу не приносили хороших вестей. И сейчас Эмин мрачнеет. С каждой секундой все больше и больше. Из динамика слышится мужской голос и размытые фразы.
Сибирь. Дело. Выполняй.
– Сейчас?
Его голос звучит напряженно. Эмин сжимает руки в кулаки, и я вспоминаю, как сильно он сжимал ремень перед моим лицом. Показательно. Наказывая.
– К чему такая срочность?
На том конце прозвучало слово.
Одно, но веское.
Утробное. Мрачное.
«Выполняй».
Эмин бросает телефон на постель. Швыряет прямо из балкона.
А затем опускает голову и упирается в меня взглядом. Своим холодным и жестоким.
Этот разговор в нем что-то изменил. Настроил на боль и убийство.
Мой мужчина повязан в криминале. Я знала это, когда добровольно принимала его больные поцелуи. Другого выхода не видела. Сама целовала его.
– Я должен улететь.
– Что?
Я моргнула. Мне показалось?