Да, мама. Теперь я знаю все, только перед этим ошибок кучу наделала.
– Эмин обещал помочь нам, мама. Он вытащил меня из лап насильников в Сибири. Подарил новую жизнь, новое имя. Стал для меня маяком – куда он смотрит, туда и я. Никого не осталось, кроме него. Все убить хотели, а он… спасти.
Мама слушала меня с ужасом в глазах.
– Спас, а потом пистолет к голове приставил. Наверное, считал меня сестрой своей. Если ему не достанусь, так никому не достанусь. Говорил, что не будет смотреть на мое счастье с другим. Теперь на места все становится.
И в то же время я видела, что мама все это давно пережила. Все то же самое пережила. С Анархистом. С его отцом-подонком. Своим отцом никогда его не назову.
– Ты пережила ад, детка…
– Нет, мама. Ад ждет впереди. Когда Эмин приедет.
Мама напряженно молчит. Воду горячую подливает только да пены добавляет. Чтобы тело пахло приятнее и не выглядело таким ужасным после ласк Эмина.
– Ну, хватит… Детка, мы выберемся.
– Никто нам не поможет, мама. Ты в руках Анархиста. а я в руках… его сына. Пусть не родного, но не менее жестокого. Они так похожи, мама. Теперь я знаю правду и вижу, как сильно они похожи. Это… пугает.
– Послушай, детка Ди.
Мама ласково касается моего лба. Убирает влажные пряди. Приносит шампунь с полки, мочит волосы.
«Детка Ди», – мама любила называть меня так.
Я улыбаюсь. С горечью.
– Возможно, он свернет с дороги. И не станет таким, как его отец.
– Нет!
Я скидываю руку мамы. Она отшатывается от меня. На волосах шумно трескается шампунь.
– А возможно другое! Возможно, в один момент я забеременею, а Эмин превратится в монстра. Ревность перестанет ведать границ, а пощечины сменит что посильнее. Я сбегу, позвоню ему с перрона вокзала. И Эмин мне ответит… А я солгу ему, мама, что сделала аборт. А он возненавидит меня. Всю жизнь будет гнаться. Так ведь было у вас с Булатом, мама?
Анна молчала.
– И вот я выйду замуж за хорошего мужчину, который примет меня с чужим ребенком, а затем все двадцать лет мы будем бежать! Бежать от монстра, чтобы однажды Эмин убил этого хорошего мужчину, забрал меня в свою золотую клетку, а ребенком нашим своим распоряжался как товаром! Так сейчас происходит, мама?! Так?!
Я захлебываюсь слезами.
Тело пробивает крупная дрожь, а всхлипы превращаются в рыдания.
Мама не знает, как подступиться. Ее глаза полны отчаяния, а мои – слез.