Тяжело вздохнув, замолчал Ходота. И немного подумав, добавил:
– Всё это до поры, да времени! Ведь, ежели сплотит их кто, да захотят они вернуться на землю отчею? Братоубийство будет, не иначе.
– Не уж-то, Киевского князя проделки?
Не поняв смысла сказанного, повысив голос, переспросил товарища детина.
– Не сомневайся, друже! Больше некому!
Ответил ему Князь, и, обращаясь к гребцам на передней ладье, громко крикнул:
– А ну, братцы, налегли на вёсла! И передайте Всеславу, мол, отец просит не временить!
Городище
Уже к вечеру, когда снова заморосил дождь, заволакивая реку плотной пеленой мокрой дымки, вдали показались первые огоньки долгожданной стоянки. Старое городище внезапно вынырнуло из-за очередного поворота Дона. И хотя ещё выглядело грозно, окружённое высоким земляным валом, укреплённым деревянными рогатинами шагнувшими, словно богатыри с двух сторон, глубоко в воду, но было заметно, что оно не раз подвергалось разорению. Потому как доски и столбы, сделанные под сваи, местами сгнили, а где и вовсе повалились. Расчищенным и ухоженным оставался лишь причал. Он предназначался для купеческих струг, да челнов с дружинами. К нему и поплыли ладьи Вятичей. Здесь их уже ждали местные торговцы. В надежде получить серебряную монету за предоставленный ночлег и обильную пищу с хмельным мёдом, торговых людей собралось не меньше двадцати. Каждый старался перекричать собрата, указывая рукой на бревенчатые избы, вынырнувшие из земли по всему городищу с резными коньками на двускатных крышах. Но князь, выскочив первым из ладьи, выбрал взглядом одного из них, крикнув ему: