Но делать нечего. Плетусь за этой мегерой обратно в дом.
– Начнешь с гостиной. Протереть пыль, почистить зеркала – чтобы блестели, – указывает надзирательница. – Потом займешься обеденным залом. Весь паркет должен быть идеальным.
Она разворачивается, оставляя меня разбираться самой. Я пытаюсь понять, с чего начать, но тут появляется Анна.
– Я помогу, – говорит она, беря тряпку и ведро с водой. – Главное, не вздумай делать все сама. Здесь каждая зона на нескольких людях.
Я киваю, не привыкшая к такой поддержке. Она правда хочет помочь? Или просто делает вид, чтобы не усугублять мое положение?
– Спасибо, – бурчу я, но искренне.
Я принимаюсь за дело. В голове крутится злость на Марка, на этот дом, на эту форму. Все чужое. Все раздражает. Но выбора нет.
Спустя несколько часов напряженной работы за спиной раздается ленивый голос Оксаны.
– Смотри-ка, а ты неплохо держишься. Думала, свалишь через час. Хотя тебе тут не место.
Я стискиваю зубы, но ничего не говорю. Не сейчас.
Часы тянутся медленно. Руки быстро начинают гудеть от нагрузки, ноги ноют. Я меняю воду, ползу по полу с тряпкой, натираю поверхности. Это бесконечно. В какой-то момент Анна тихо шепчет:
– Привыкнешь.
Я лишь сжимаю губы. Не уверена.
На улице стремительно темнеет, я почти валюсь от усталости. На диван. Чертов мягкий, дорогой, удобный диван. Всего на минуту. Нужно дождаться Марка. Пусть признает, что я справилась.
Только он что-то не торопится возвращаться. Смотрю на часы – почти девять. Вот же гад какой. Отомстить решил? У него получилось.
– Что ты здесь делаешь?! – раздается резкий голос домомучительницы.
Я вскидываю голову. Елизавета Петровна. Глаза сверкают негодованием.
– Это не место для отдыха. Слуги не сидят в гостиной. Флигель для вас не просто так построен.
Я фыркаю и медленно встаю. Ну конечно.
– Расслабься, я не собиралась тут ночевать, – отзываюсь я, но делаю шаг в сторону выхода.
Именно в этот момент дверь открывается. Я сталкиваюсь взглядом с Марком. Он стоит в проходе, смотрит на меня. Усмешка на губах.
– Как день прошел? – спрашивает он, слегка склонив голову.
Я стискиваю зубы, сжимаю руки в кулаки. Все, что мне сейчас хочется – это стереть наглую ухмылку с его физиономии.
– Да пошел ты, – бросаю я и, развернувшись, ухожу.
За спиной слышу тихий смешок. Он доволен. И это злит еще больше.