– Скажи мне, что нужно сделать, чтоб ты не колол больше меня всякой гадостью? – страдальчески смотрю я на него.
– Да бог с тобой, милая, – всплеснул руками психиатр. – Где ж тут гадость?
– Степан… как там тебя?.. Василич, я тебя очень прошу, давай договоримся без уколов, – умоляю я.
– Хорошо, красота моя, – он придвигается ближе, опираясь локтями на колени и обдавая меня ароматом своего одеколона. – Давай так, ты мне историю, а я тебе отсутствие уколов. Лады?
– Да я тебе хоть “Войну и мир” расскажу по томам, хочешь? – радостно соглашаюсь я.
– “Войну и мир” не хочу, – вздыхает он.
– А что хочешь?
– Познать твои глубины, – улыбается он.
– Это очень двусмысленно звучит, Степан Василич, – со вздохом говорю я.
– Так и задумывалось, – вдруг подмигивает он мне.
– Ты флиртуешь, что ли? – уточняю я, ибо последние пятнадцать лет никто со мной не флиртовал, и чувство сейчас очень двоякое. С одной стороны, чувствуется как опасность, с другой – приятненько так-то.
– Ты не отвлекайся от глубин, Ангел мой, – одёргивает меня он. – Как ты пришла к мысли покончить с собой?
– Да тьфу на тебя, – я спускаю ноги с кровати. – Дай разомнусь. Затекло всё.
Я поднимаюсь на нетвёрдые ноги перед Стужевым, головокружение тут же догоняет меня, и я хватаюсь за его плечи, чтобы не свалиться.
– Ой-йой, – щупаю я мускулистые плечи. – Чем же ты меня обколол, окаянный?
– Должен тебя предупредить, нахождение моих глаз напротив твоей груди не добавляет мне скорости мышления, – говорит мой психиатр, придерживая меня за талию обеими руками.
– О, я ещё и не такое могу, – бравирую я.
В голове уже немного просветлело, но мне нравится держаться за него и нравится, когда он меня держит.
– Итак, когда ты меня выпишешь? – посмотрела я ему в лицо, думая о том, что хотела бы на него не смотреть, а сесть.
Ну а что, я женщина неожиданно свободная, могу себе позволить такое думать. Да и вообще, мне просто необходимо с кем-то переспать, чтобы не чувствовать себя совсем уж никчёмной брошенкой.
– Когда ты мне расскажешь, почему ты… – заводит он свою шарманку.
– Да не прыгала я, сотый раз говорю, – вздыхаю я, в раздражении запрокидываю голову и снова ловлю головокружение. – Я просто курила на подоконнике.
– А зачем ты курила на подоконнике? – любопытствует Стужев.
– А где ещё я должна курить?