– Муська-то знатная мышеловка, а Мур – тот ещё ленивец, барина из себя строит! – просветила её насчёт кошек Марфа.
Позже, когда Полина попила ароматный чай, к которому подавали такие же вкусные крендели и густое крыжовенное варенье, кот Мур пришёл к ней на колени и принялся заискивающе мурлыкать. От его большого мягкого тела шло уютное тепло, которое успокаивало и заставляло надеяться, что всё в её столь внезапно переменившейся жизни будет хорошо. Но какое-то тревожное предчувствие, точно ноющий зуб, подтачивало эту надежду. Девушке казалось, что эти спокойные домашние минуты – только затишье перед бурей, а впереди её ожидает что-то невероятное и даже пугающее. Обычно она доверяла своей интуиции, так что и сейчас не могла позволить себе полностью расслабиться и мысленно анализировала все те моменты, которые показались ей заслуживающими подозрения.
«Несколько странное поведение Аглаи и Марфы – раз. Обстоятельства, при которых дочь купца получила травму головы, – два. Сапфировый гарнитур под подушкой – три».
Полина закусила губу. Поглаживая пушистую шерсть кота, она смотрела на разожжённый в камине огонь и размышляла. Нянька и ключница, кажется, вполне свыклись с тем фактом, что их подопечная временно потеряла память, и согласились не рассказывать об этом хозяину дома. На Филатова служили ещё садовник и кучер, но первый жил отдельно в пристройке, а второй уехал вместе с купцом. Кроме прислуги прежнюю владелицу тела достаточно хорошо знали только отец и, пожалуй, тот самый жених. Что же до близких подруг, то Аглая сообщила, что практически все из них уже повыходили замуж, так что с Полиной теперь почти не виделись, занятые домашними хлопотами и успевшими появиться у них детьми. «Это вы у нас, барышня, в девках-то засиделись», – назидательно добавила Марфа, отчего девушка едва удержала почти сорвавшийся с губ смешок. Засиделась в девках в девятнадцать лет! Как же всё-таки хорошо, что она родилась не в этом времени!
На ужин были поданы аппетитные пироги с рыбой, мочёная клюква, квашеная капуста и другие зимние закуски. Полина призналась себе, что выпечку девятнадцатого века она готова уписывать за обе щёки и что лучше бы с этим так уж не усердствовать, иначе её придётся ещё туже затягивать в корсет. Впрочем, воспользовавшись тем, что мужчин и посторонних в доме всё равно не было, она попросила Аглаю помочь ей снять этот предмет одежды под предлогом того, что после сытного ужина ей трудно дышать. И как же приятно оказалось наконец-то вдохнуть полной грудью! Увы, до полной отмены корсетов было ещё далеко.