– Изыди сатана, – орет он и крестится, будто я нечистая сила.
– Стой, – ору я и замахиваюсь, чтобы в случае чего стукнуть его по ногам. –Ты кто такой?
– Я это, – заикается он. – Я соломы хотел немного бычку своему подгрести.
– Ах соломы, – переспрашиваю его я. –Тебя как звать – гребун ты соломенный?
– Меня Петро звать -Петя, – отвечает он робко как на допросе у следователя.
– А я Люська Холмогорова, – отвечаю я, и опускаю свое оружие.– Ты меня Петя, не боись! Я тебя бить не буду, ты живой мне нужен. У меня тут недалече «Мерседес» в грязи застрял. Помоги ты, одинокой женщине, и я дам тебе десять долларов.
– А чего не помочь. Бить не будете?
– А за что – говорю ему я.
– Ну, так за солому.
– Ах, за солому говоришь! За солому Петя, я тебя бить не буду.
Закрыв глаза, я прижимаюсь щекой к надежному мужскому плечу и в этот миг вспоминаю старинную песню. В такт тарахтению двигателя я тихо начинаю петь:
– Прокати, нас Петруша на тракторе, до околицы нас прокати…
Вскоре прибыли. Торчащий из грязи красный «Мерседес» даже в таком убогом положении выглядит вполне достойно. Он торчит в русском болоте, накренившись на левый бок. Я отважно бросаюсь, в самую глубину местной топи. Принимаю так сказать активное участие в его спасении. Стоя по колени в грязи держусь за значок «Мерседеса» на капоте, и жду, когда Петро меня из болота тянуть начнет.
А Петруша тем временем, крутит на поляне пятаки подобно Шумахеру. Он видно решает меня впечатлить своей колхозной брутальностью, чтобы потом флиртануть со мной на колхозном сеновале. Грязь летит из-под его колес, засыпая меня с головы до ног. Я ору, как угорелая так, что даже волки попрятались в болотах от страха.
– Ну что Люсьена, давай тяни трос! Будем твоего «Мерина» за яй… жябры тянуть.…
И тут до меня доходит: Боже у меня в автомобиле нет троса.
– Мерседес бабаньки – это такая машина, где трос немцами не был предусмотрен вообще.
Разве они не знали, что «Мерседесы» покупают не только арабские шейхи и крутые братки, но и экзальтированные русские дамы, для покорения грязевых месторождений. Это становится последней каплей моего терпения! На – чисто французском, с английским акцентом – я, громко высказываю Петруше все, что думаю о «ночных трактористах», подрабатывающих промыслом соломенного сбора. В Общем – мы умудряемся разругаться. Послав друг друга по пути наименьшего сопротивления – он бросает меня.