Так и вышло. Секунд двадцать хаотичного махания лапами, и конец.
Сергей обтер клинок снегом, потом тряпочкой и спрятал в ножны.
– Разберите его здесь, – сказал он. – Мне шкура и печень. Остальное на общий стол.
Новгород. Подворье тысяцкого Людинова конца
– Мальчишка, – проворчал Левота. – Думает, что может на нашем торгу свои цены назначать.
– Он же Дерзкий, – хмыкнул Поджар. – И посадник княжий Прокуй к нему благоволит. И Хвалибор за него стоял.
– Нет более Хвалибора, – буркнул Левота. – Сгинул. И кого, по-твоему, Неревский конец новым тысяцким кричать станет?
– Тебя, старший? – предположил Поджар.
– Меня. А для того что нам надобно?
– Деньги.
Поджар очень хорошо понимал, как устроен Господин Великий Новгород.
– Его человек здесь Прибысл, – сказал он. – Своежира брат. Грудята с Хвалибором его до соломинки обобрали. А он, вишь, снова поднялся.
– Негодный человек этот Прибысл, – заметил Левота. – Белозерские его брата убили. Этот Дерзкий, говорят, и убил. А Прибысл под него лег. Припугни его, а потом прикорми, и будет он за нас.
– Не будет, – покачал головой Поджар. – Говорили с ним уже. Не поддается.
– Ужель не боится тебя? – удивился Левота.
– Боится, но… – Поджар пошевелил пальцами.
– Что?
– Дерзкого он боится больше. Не договоримся.
– Это если Дерзкий – будет, – усмехнулся Левота. – А если нет?
– Дерзкий хоть и годами юн, но воин, говорят, изрядный, – возразил Поджар. – И дружина с ним немаленькая.
– Так и плачу я тебе немало! – раздраженно бросил Левота. – Придумай как. В постель он тоже с полусотней гриди ложится? Придумай, как его скинуть. И поторопись. Люди донесли: сюда он едет. В Ладоге уже. Сделай, чтоб он по дороге потерялся. Стрелка найми, чтоб его где-нибудь на ночевке достал.
– Ты не понимаешь, боярин, – покачал головой Поджар. – Он воин. Варяг. Да еще с дружиной. Кабы такого можно было одной стрелой исподтишка взять, у нас бы князей не осталось.
– Так двух стрелков найми! – сердито потребовал Левота. – Хоть десяток! Мне этот сопляк хитромудрый в Новгороде не нужен! Чтобы каждый чужак с тугой калитой нам, коренным, торговлю портил? Не бывать такому!
– Ты господин, – слегка поклонился Поджар. – Ты велишь, я делаю. Но за такое дело пяти гривен будет маловато.
– И сколько ты хочешь? – прищурился Левота.
– Пятьдесят!
– Что?! – взвизгнул Левота. – Да за такие деньжищи я его сам прибью!