– Расступитесь! Дайте мне его осмотреть! – рявкнул Зверев и довольно бесцеремонно оттолкнул в сторону сначала усатого ведущего, а потом и бледную, как мел, Галочку. Юлия повернулась и, не отрываясь от корчившегося от боли мужа, безумными глазами посмотрела на Зверева.
– Вы врач?
– Нет! Я из милиции…
– Тогда чем вы сможете ему помочь?
Зверев на мгновение застыл, но тут же присел на колени.
– Дайте мне его осмотреть. Не беспокойтесь, вреда от этого точно не будет.
Юлия нехотя отступила:
– Ради бога, спасите его…
Зверев склонился к слепому музыканту, оттянул слипшееся веко, заглянул в невидящие зрачки, пощупал пульс и повернулся к Галочке:
– Вы уже вызвали скорую?
Галочка вздрогнула:
– Нет…
– Так чего же вы ждете? Срочно вызывайте скорую, звоните в милицию и принесите воды. Я уверен, что вашего артиста отравили.
Галочка побежала звонить, зрители толпились у сцены, бурно обсуждая случившееся. Зверев поднялся и осмотрелся по сторонам.
Когда одна из официанток принесла полный чайник воды, Зверев приказал:
– Заставьте его выпить как можно больше воды.
– Я? – Официантка затряслась.
– Да дайте же мне, – закричала Юлия.
Она все еще стояла у изголовья Прохора и придерживала рукой его голову. Официантка отдала чайник, Юлия с небывалой для женщины ее комплекции силой удерживала трясущегося в агонии мужчину и сумела влить ему в рот с пол-литра воды. Тут Прохора вырвало.
Зверев отошел в сторону и увидел стоявшую неподалеку Аню Ткачеву.
– Спуститесь вниз. Скоро сюда прибудет следственная группа, не стоит отягощать им работу. Вы можете наследить…
– Не бойтесь, я не наслежу.
Девушка достала из кармана носовой платок и, аккуратно обернув им уроненный Прохором саксофон, подняла его и поднесла к носу.
– Понюхайте. Вам знаком этот запах?
Зверев подошел и потянул воздух носом.
– Запах миндаля? Вы хотите сказать…
– Это цианид! Кто-то намазал мундштук саксофона ядом. Если я права, то боюсь, что скорая ему уже не поможет.
Анна оказалась права. К приезду скорой помощи Прохор был уже мертв. Когда тело слепого музыканта вынесли из здания и погрузили в машину, Юлия Глухова стояла в сторонке и смотрела на происходящее безумным взглядом. Зверев курил, придерживая рукой подрагивающую щеку. В эту секунду Павел Васильевич смотрел на в одно мгновение постаревшую на десяток лет Юлию и думал: «А ведь Агата, ругая накануне наряд Юлии, вне всякого сомнения, покривила душой. Платье на рыжеволосой скрипачке даже сейчас выглядит безупречно».