Демонстративно отворачиваюсь к окну, надеясь, что водитель поймет, что я не расположена вести беседу.
Я так долго и пристально всматриваюсь в даль, что замок из черной точки превращается в заостренную перевернутую каплю. Я видела его фотографию в Википедии, у него есть одна особенность: длинная черная башня, нацеленная вверх на звезды, будто стрела.
Учитывая отсутствие пробок, мы, вероятно, доберемся туда до захода солнца. Только я к этому совсем не готова.
Дом никогда не был для меня местом, в котором живут, там я бывала наездами, короткими, как одно мгновение.
Мои самые ранние воспоминания – поездки на заднем сиденье нашей машины и бескрайняя синева Тихого океана. Мама была журналистом-фрилансером, а папа – частным детективом. Они постоянно распутывали какое-то очередное дело или гнались за сенсацией, поэтому мы нигде надолго не останавливались.
Дорога была мне настоящим домом, путь вперед – вот все, что у меня было.
Я считала, что мама и папа слишком свободолюбивы и потому не способны вести обычную жизнь. Решила, что они не рассказывают мне о своих родителях или о прошлом, потому что порвали с ним, рассорились с семьями и ждут, когда я подрасту, чтобы рассказать все в подробностях.
Только когда они умерли, я поняла, какой была наивной.
Шесть месяцев назад
– Эстелита, за тобой машина приехала.
Я отрываю взгляд от блокнота и смотрю на медсестру Летицию, которая стоит в дверях.
Когда я только приехала в центр, персонал относился ко мне с глубоким сочувствием и трепетом. Все выражали мне соболезнования, все, кроме медсестры Летиции. Она просила называть ее Летти, не Летиция. «Ты не так одинока, как тебе кажется», – вот что она сказала мне с улыбкой, когда мы встретились впервые.
Бебе, соседка по комнате, выглядывает из-за спины медсестры. Она возвращается в палату только по ночам, когда, как ей кажется, я сплю. Это мне подходит, у меня есть целый день, чтобы выплакаться.
Горевание происходит так же, как и изменение климата: рыдания накатывают циклами, шторм обрушивается без предупреждения и вырывает с корнем все мысли. Я чувствую, как боль постепенно превращает меня в кого-то другого.
– Бери, – говорит медсестра Летиция и кладет на край кровати джинсы и рубашку, – это твой размер.
– Приехал агент Наварро? – спрашиваю я и затаскиваю одежду под одеяло. – Что-нибудь случилось? Есть новости?