– Так бывает, – сказал Мик. – Твое имя было самым известным в этом фильме, поэтому ты больше всех пострадала, но ты получишь другие роли.
Мик ошибался.
Ощущение провала после того отзыва до сих пор жгло ее. Даже сейчас она могла процитировать каждую строчку самых негативных отзывов. Она теряла уверенность, что когда-либо была хорошей актрисой, а рискованные шаги в карьере оборачивались против нее, и неуверенность в себе заставляла все глубже погружаться в мир Чарли, где она могла спрятаться. И она действительно пряталась больше года. Ее жизнь стала хаотичной, сосредоточилась на Чарли: на его группе Prince Charmings, на расписании записи их песен и их вечеринок. Ее фотографировали, когда она поднималась на борт самолета или стояла за кулисами. Вечеринки группы приносили ей только плохие публикации в прессе. Мик предостерегал ее, что Чарли «затрудняет» ее участие в фильмах. В двадцать два года ей уже грозила опасность выйти в тираж.
Машина резко остановилась у кафе на Рю-дез-Эколь в Латинском квартале. Сперва Джемме показалось, что в кафе никого нет, но потом она заметила мужчину, сидящего спиной к ней за колонной. Взглянув на часы, она увидела, что опоздала на три минуты.
Она глубоко вздохнула и толкнула дверь.
– Pardon, – сказала Джемма.
– Вы опоздали на четыре минуты. – На виске Тьерри Вальдона пульсировала вена.
Садясь на стул, она взглянула на свои часы и поправила его.
– Non. Je suis arrivé trois minutes en retard. Trois.[3]
Все знали, что Вальдон не любит американских актрис, почти никогда не берет их на ведущие роли в свои фильмы, несмотря на то что ему предлагают самых популярных из них. Список голливудских инженю, которые вернулись после аналогичного ланча без роли, был длинным. И все они, наверное, пришли заранее.
Джемма прикоснулась ко лбу и, к своему ужасу, почувствовала, что вспотела, лицо ее раскраснелось от напряжения. Она пыталась поудобнее сесть на плетеном стуле, кажущемся ей слишком шатким. О чем она думала? Неужели она только что поправила Тьерри Вальдона? Произнесла «три»? Мику теперь следует убить ее и избавить от этого страдания.
Между ними повисло долгое молчание, пока он рассматривал ее, сложив перед собой руки и глядя на нее немигающим взглядом. Это действовало на нервы. В какой-то момент она посмотрела на улицу, не зная, что делать. Никто раньше не рассматривал ее так по-хамски, никогда.