Всматриваясь в лицо Вальдона, она старалась понять, чего он от нее хочет. Как актриса, как женщина, она раньше владела этим искусством.
– Я захотела стать актрисой, посмотрев «Красавицу и Чудовище». Посмотрите, что сделал Кокто для Жозетт Дэй[4]. Он добился от нее несравненной игры.
Он медленно, неохотно кивнул в знак согласия.
Джемма кротко улыбнулась ему.
– Можно вам кое в чем признаться? – Мик пришел бы в ярость от того, что она сейчас скажет. Он всегда предостерегал ее против слишком преувеличенной реакции.
Вальдон заинтересованно склонил набок голову.
– Конечно.
Она наклонилась ближе, словно сообщая ему некую тайну.
– Я немного писала в колледже, ничего подобного тому, что делали вы, разумеется. – С этими словами она опустила глаза, уступая ему. – Но я написала свою собственную версию «Красавицы и Чудовища». На этот раз Красавица была чудовищем.
– Вы пишете? – Он сдвинул брови. – Красавица в роли чудовища. Это умно.
Она ступила на опасную почву. Она должна заинтересовать его, но не поставить себя под угрозу.
– Un peu[5]. – Она сдвинула кончики пальцев. – Трудно представить себе, что кто-то полюбит женщину-зверя, но мне нравятся истории, которые гладят против шерсти. Именно этого вы добиваетесь в ваших фильмах, мсье Вальдон.
Она широко развела руки в стороны и увидела, как он расцвел, прямо-таки раздулся от гордости у нее на глазах.
– Когда я был мальчишкой, у нас телевидение появилось не так быстро, как у вас, американцев,– сказал он, поднимая указательный палец, чтобы подчеркнуть значение своих слов.– Мы с друзьями ездили на машине в Тур, чтобы посмотреть на ваших киношников. Многие у нас во Франции терпеть не могут американских режиссеров, таких как Николас Рей и Орсон Уэллс. Но не я. Мне очень понравился «Гражданин Кейн»[6]. – Тут он пожал плечами. – Забавно, что вас вдохновляет Кокто, а не один из ваших режиссеров. – И без паузы кивнул на меню. – Здесь отлично готовят утиную ножку конфи.
Она заметила маленькие пучки черных волос, выглядывающих из-под манжеты на его рукаве. Он так непохож на Чарли, у того лицо херувима, лишенное каких-либо углов, и нежные русые кудри. Она заметила у Тьерри Вальдона тысячи мелких деталей: затяжки на свитере, безупречный нос, очень подвижные брови. Он поймал ее взгляд, и она увидела на его лице нечто неожиданное. Тьерри Вальдон нервничал. Актрисы привыкли к нервным фанатам, но мысль о том, что она, кажется, привела его в замешательство, потрясла ее.