В таком шуме разговаривать было нереально, и мы, развалившись на диване, молча обмахивались зелеными бумажными салфетками с эмблемой клуба.
– Ой, смотри, мой брат, – вдруг прокричала мне в ухо Соня.
Симпатичный светловолосый парень шел к нам с двумя стаканами коктейля в руке:
– Меня зовут Вадим, – за грохотом музыки я едва расслышала имя, и в ответ крикнула:
– Анжелика. Только называйте меня Лика, хорошо?
– Попробуйте коктейль, Лика, он очень вкусный, – его открытая улыбка сразу вызвала у меня доверие, и я взяла протянутый мне стакан. Коктейль, действительно, оказался вкусным.
Уже на следующий день мы встретились снова. Влюбилась ли я в него с первого взгляда? Не знаю. Я как-то об этом не задумывалась. Но с этим парнем было так хорошо, так легко, что, когда через два месяца нашего знакомства он предложил пожениться, я согласилась, почти не раздумывая. И, если правда то, что в этом мире не каждому удается встретить свою «половинку», то мне фантастически повезло.
Вадик никогда не говорил мне о любви, ну, разве что, в тот день, когда мы веселые и счастливые выходили из ЗАГСа, но я всегда знала, что он меня любит. Знала и все. А еще – он был мне настоящим другом, преданным и надежным.
После университета Никитин пристроил меня в архитектурное бюро к своему другу Арсению Петровскому, тоже известному архитектору. Это было крупной удачей: кроме весьма значительных гонораров, у меня появилась возможность заявить о себе – иметь в своем портфолио заказы от клиентов Петровского было гарантией принятия в круг самых модных и востребованных архитекторов.
Но Арсений, в отличие от моего учителя, болел звездной болезнью, и работать с ним было невыносимо. Почти каждый день мне приходилось доказывать «мэтру», что я что-то могу – его раздражала малейшая инициатива такой мелкой сошки, какой в его глазах была я. Много раз я принимала решение ни о чем не спорить и просто выполнять задания шефа. Но тогда мне приходилось заниматься работой, которая была мне неинтересна, а иногда даже входила в противоречие с моей профессиональной этикой. Я тогда была идеалисткой: меня очень волновали вопросы качества материалов, экология и тому подобные глупости. Петровский же такими мелочами не заморачивался – он хотел денег и славы. И того, и другого у него, по моему мнению, было в достатке, но, видимо, человеку всегда мало того, что у него есть. В общем, работа с Арсением не заладилась.