И, если на первых сессиях мне еще удавалось сохранять атмосферу доброжелательной отстраненности, то со временем в наших беседах появлялось все больше личного.
В конце концов, я осознала, что незаметно перешла ту грань, которая отделяет эмпатию психотерапевта от вовлеченности обычного человека.
В свое оправдание могу только сказать, что я порекомендовала Лике другого специалиста.
Несмотря на то, что оказывать ей профессиональную помощь я больше не могла, мы продолжали иногда встречаться.
Лика как-то обмолвилась, что в детстве ей нравилось писать дневники, и я, в качестве психотерапевтического приема, предложила ей описать все произошедшие с ней события. И она написала все.
Знакомый редактор лишь слегка приложил к ее сочинению руку, и получилось то, что получилось…
…В ту субботу мы внезапно проснулись от громкого телефонного звонка.
– Анжелика Майер? А меня зовут Сергей Анатольевич. Сергей Анатольевич Корякин. У меня к вам деловое предложение. Виллы в теплой стране на берегу моря. Трехэтажные. Справитесь?
– Да, это я. Только, если можно, Лика, – спросонья я не очень понимала, кто это и что ему от меня нужно.
– ОК, Лика. Ваш телефон мне дал Николай Петрович Никитин. Помните такого?
Как я могла не помнить модного архитектора и замечательного человека, которого считала своим учителем? Я окончательно проснулась.
Тем временем трубка бодрым голосом незнакомца продолжала:
– Николай Петрович вас очень рекомендовал. Мы сначала обратились к нему, но работа потребует длительных командировок – проект, привязка к местности, стройка, авторский надзор, ну, вы понимаете. Николай Петрович уже не молод, да и времени у него нет. Так что, он предложил вашу кандидатуру. Не скрою, ваш возраст и опыт работы вызвал у меня некоторые сомнения, но Николай Петрович меня уверил, что вы справитесь. Ну? Что думаете?
Я молчала. Предложение было настолько неожиданным, что я просто не знала, что сказать.
– Гонорар вам понравится. Подробности обсудим позже. Ну как?
За все пять лет нашего брака мы с Вадимом еще не разу не расставались, разве что, на день-два, когда мне приходилось ездить к заказчикам в соседнюю область. Мой муж – иллюстратор в издательстве деловой литературы, и преимущественно работает дома. Фамилия его Бормоткин, и это одна из причин, почему мне так не нравится мое полное имя. Ведь если Анжелика Майер, еще куда ни шло, то Анжелика Бормоткина – это уже слишком. И, хотя, я всегда и всех прошу не называть меня Анжеликой, все-таки, взять фамилию Вадима так и не решилась. Мой отец, который считал себя потомком тех немцев, которые приехали в Россию по приглашению царя Петра, был этому откровенно рад. Отец… Кажется тем, что я не поменяла фамилию, я, наконец, заслужила его одобрение. Ни мои пятерки в школе, ни то, что я без посторонней помощи поступила в университет на факультет архитектуры и дизайна, по-моему, его особо не вдохновило. Нет, он, конечно, радовался, но как-то вяло, скорее, воспринимал все мои удачи, как должное, как будто, по-другому и быть не может.