– Надежда Викторовна, здравствуйте, – голос звучит чуть дрожащим. – Это Алина. Я бы хотела записаться на прием. Да, срочно.
***
На следующий день я сижу в кабинете Надежды Викторовны. Ее кабинет теплый, уютный, с приглушенным светом и мягкими креслами. Она смотрит на меня внимательно, но не давит.
– Алина, я давно хотела спросить, почему вы так долго откладывали этот разговор? – ее голос мягкий, но требовательный.
– Я думала, справлюсь сама, – честно отвечаю я. – Но после вчерашнего… Я увидела его. Эмина.
Она слегка наклоняет голову, подавая знак продолжать.
– Он был там, на улице. Разбитый, едва живой. И он узнал меня, – мои руки дрожат. Я сцепляю их, чтобы остановить это предательское движение. – Все вернулось. Все страхи, все то, что я хотела забыть.
– Алина, – ее голос становится чуть тверже. – Вы больше не та девочка. Вы взрослая, самостоятельная женщина. И вы справились с этим прошлым. Но вы не позволили себе по-настоящему встретиться с ним. Это то, что держит вас в плену.
– Вы хотите сказать, что я должна…? – я не могу произнести это вслух.
– Да, – она кивает. – Вам нужно встретиться с Эмином. Узнать, кто он теперь. Вы сами говорите, что он был другим. Тогда. Так ли он опасен для вас сейчас? Или это только страх, который вы носите с собой?
– Это слишком… сложно, – шепчу я.
– Не сложнее, чем носить эту боль внутри все эти годы, – она отвечает спокойно. – Вы заслуживаете быть свободной от этих цепей.
Ее слова звучат как приговор, но в них есть правда. Я ухожу из кабинета с чувством, будто внутри что-то треснуло, но это не больно. Это… облегчение.
Прошла неделя. Неделя, будто растянутая на годы. Бессонные ночи, отчаянные попытки собрать хоть крупицу информации о ней. Каждое утро начинается с пустоты, которая только растет. Никто ничего не знает. Я пересматриваю свои запросы снова и снова, но все ответы одинаковы – пустота. Алина исчезла из этого мира так же, как и тогда.
На столе передо мной лежит портрет. Ее лицо. Набросок, который я сделал в первые дни после встречи, стал моей навязчивой идеей. Я смотрю на него и начинаю говорить, будто она слышит меня:
– Почему ты не дала мне шанс тогда? – шепчу я, проводя пальцами по ее нарисованным губам. – Я хотел защитить тебя. Я все еще хочу.
С каждым штрихом я будто пытаюсь оживить ее. Эти глаза… они преследуют меня. Единственный свет среди мрака. Я смотрю на него часами. Дорабатываю каждую деталь – линию ее скул, изгиб губ, взгляд, который запечатлелся в моей памяти. Этот портрет живет. Он дышит. А я продолжаю смотреть в его глаза, надеясь услышать ответ.