Не. Лю. Бит. Это как огромный серый валун, который никак не сдвинуть, хоть сколько пыжься, тужься и пытайся.
Леся сказала бабушке, что скоро вернется, а затем быстрым шагом направилась в ванную. Заперла дверь, включила воду и разрыдалась. Но неслышно, чтобы не объясняться лишний раз с папой и бабушкой. Она знала все, что они скажут. Да и Леся сама понимала, что, значит, Ярослав просто не ее судьба, что она встретит кого-то лучше, что жизнь приберегла для нее кого-то особенного – это все было понятно. Но родным и близким был сейчас Ярослав. И он ее не любил. Поплакав минут пять, Леся умыла лицо, почистила зубы и вернулась к бабушке.
Тут на кухню вошел сонный папа в одних трусах. Леся и бабушка громко поздоровались. Он молча подошел к крану, налил себе воды, выпил, с удовольствием вздохнул и только потом, придя в себя после сна, улыбнулся Лесе и бабушке. Хотел подойти к столу, но бабушка закричала как резаная:
– Ай! Наступишь! Наступишь!
Комнату будто поставили на паузу. Папа замер с испуганными глазами и поднятой ногой, бабушка протянула к нему руки, а Леся бросилась к утенку и осторожно взяла его на руки.
Папа раздраженно бросил:
– Я этих куриц в своей квартире видеть не хочу.
– Это утки, па.
– По херу мне. Либо увозите, либо не плачьте, если наступлю.
И, что-то бурча себе под нос, ушел в туалет, потом выглянул и спросил:
– Котенок, на тренировку поедешь?
Леся подскочила и закивала. Тренировки всегда были ее спасением. А тем более сейчас, когда минуту назад она нащупала уплотнение около подмышки, ей срочно нужно было отвлечься.
Уже через десять минут, натянув серые спортивные штаны и топ, она уселась на переднее сиденье папиного лексуса.
– Посмотрим вечером фильм? – спросила Леся.
– Я вечером в ресторан.
– С кем это?
– Да с одноклассником. Опять деньги клянчить будет на раскопки эти свои. Веришь, я бы лучше с тобой и даже курицами этими валялся на диване, чем тащился на эту встречу.
– А что за раскопки? Это кто, дядя Миша, что ли?
– Да какой дядя Миша, котенок. Этот полицейский, он рыть может только носом землю. А я тебе про Саньку Петровского говорю.
– Я его не знаю.
– Старый товарищ мой, сидели за одной партой. Подался в науку. Не вылезает из своих раскопок. Он археолог, что ли… Как этот, твой любимый…
– Кто?
– Ну этот, в шляпе.
– Индиана Джонс?